Кровь на мантии. Документальный роман. Владимир Сергеев
белых перчаток, тыкал пальцем в неубранную витрину, кучу мусора или конского навоза, едва слышно и оттого еще более зловеще произносил одну и ту же фразу:
– Эт-то что? Почему? Кто ответственен?! Убрать немедля!
И застигнутые врасплох виновники беспорядка трепетали, исходя потом, несмотря на апрельский холодок, и едва не падая ниц перед великим и всемогущим дядюшкой.
– Не серчайте, ваше высокоблагородие… Простите великодушно, виноваты-с… Сей секунд все исправим… – в смятении и страхе лепетали они.
– Смотрите у меня, шельмы! Вы меня знаете, церемониться не стану, сгною заживо, сучье племя!..
И провинившиеся знали – не обманет, сгноит, если что. И потому крутились еще шибче, еще проворней и усердней. Не дай бог, и вдругорядь найдет князь к чему прицепиться. Тогда уж точно беды не миновать.
Однако, как и следовало ожидать, все обошлось, все сладилось, все уложились в положенный срок. И вот уж затрепетали флагами и Красная площадь, и Манеж, и Тверская улица, и двуглавый орел распростер свои золоченые крылья над самыми высокими, красивыми и богатыми хоромами Белокаменной. Через улицы перекинулись живописные, изумительной красоты арки, украшенные пестрыми искусственными цветами и разноцветными лентами. И все как-то разом праздно высыпали на улицы, разодетые, улыбчивые, без конца обсуждая предстоящие торжества, стараясь быть на виду, выразить верноподданнические чувства и переходящую в восторг радость по поводу – вот-вот, уже со дня на день! – прибытия царской четы.
По преобразившимся до неузнаваемости улицам молодцевато гарцевали уже стянутые в Москву гвардейцы. А по темным дворам и подворотням шныряли полицейские ищейки, выискивая, выслеживая подозрительных людишек, потенциальных террористов-бомбистов, всегда готовых нагадить на праздничный стол. Надо ж заранее избавиться от всей этой нечисти, упрятать нелюдей за решетку или выслать подальше от Москвы, чтоб не доводить дела до греха.
Вот уж и май наступил. Давно стаял, изошел веселыми ручейками серый от грязи и городской копоти снег. Засветилась живыми, свежими весенними красками Москва предпраздничная. Нежно-нежно зазеленели потянувшейся к солнцу робкой листвой деревья и кусты на бульварах и скверах. Лица людей засветились загадочными полуулыбками – то ли в предожидании уже близкого лета, то ли в предвкушении всенародного празднества. Как же, вся питерская знать во главе с самим юным батюшкой царем и царицею пожалуют к ним в первопрестольную! Авось посчастливится хоть одним глазком увидеть их, блистающих в злате и серебре, излучающих семицветные радуги драгоценными каменьями.
Почитай, весь май будет пить да гулять вместе с сильными мира сего московский, да и не только московский, а съехавшийся по такому редкому поводу русский и нерусский люд за большим и почти что одним со знатью столом. Не суть, что одни пируют во дворцах, а другие в халупах да кабаках, праздник-то общий – один на всех, так же, как и сам батюшка-царь.
– Не важно, что царицка-то