Сердце пирата. Стефани Лоуренс
на улицу окно, не проникало никаких признаков света. Ни Деклан, ни Эдвина не упоминали про шторы, наоборот, Деклан говорил, что, сидя на диване в комнате, он мог видеть улицу.
Роберт ощутил нервное возбуждение. Вдохнув полной грудью, он поднялся по ступенькам к входной двери и громко постучал.
Ему пришлось повторить это во второй и даже в третий раз, прежде чем он услышал шаркающие шаги, приближавшиеся к двери откуда-то из глубины дома.
Наконец дверь распахнулась, и он увидел перед собой старую женщину с усталым морщинистым лицом.
– Что вам надо?
Вопрос звучал бы агрессивно, если бы не глухой, хриплый голос женщины.
Прежде чем Роберт успел ответить, она окинула его взглядом темных глаз и остановила их на лице гостя. Старуха прищурилась.
– Вы… нет, ваш брат. Он приходил сюда раньше. Со своей красивой женой.
Роберт кивнул:
– Да. Они с женой говорили с Лашорией. Мне тоже надо с ней поговорить.
Глаза старухи раскрылись шире. Пару секунд она стояла молча, уставившись на него. Потом она бросила быстрый взгляд на улицу и, схватив Роберта за рукав, потянула его внутрь:
– Проходите. И побыстрее.
Повторять ей не пришлось. Роберт перешагнул порог и прошел в комнату. Он увидел, как старуха закрыла дверь и заперла ее на два тяжелых засова.
Повернувшись, она проскользнула мимо него. Потом оглянулась.
– Идите сюда. За мной.
Она провела его по коридору, про который ему рассказывали Деклан и Эдвина, и вошла в комнату в заднем конце дома – в приемную Лашории, как ее называла Эдвина. Там старуха повернула налево и повела его вниз по грубой лестнице, вырытой прямо в земле. Роберту пришлось пригнуться, чтобы пройти под притолокой внизу лестницы. Выпрямившись, он обнаружил, что стоит в маленькой комнатке с земляным полом. Очаг, устроенный в одной из стен, говорил о том, что это кухня. И, судя по всему, обиталище старухи.
Она села на стул, стоявший в торце узкого деревянного стола, занимавшего почти все помещение.
– Вот. – Она указала на низкий табурет: – Садитесь.
Единственная свеча в подсвечнике отбрасывала на стол небольшой кружок золотистого света.
Как только Роберт занял место слева от нее, старуха сложила руки на столе и посмотрела ему в глаза.
– Они убили ее… звери. Они убили мою Лашорию.
Роберт подозревал что-то подобное. Иначе откуда эта черная кайма на двери? И все же, услышав глубокое чувство в голосе старой женщины, увидев жгучую ненависть в ее горящих глазах, он невольно замер. Потом сделал глубокий вдох и спросил:
– Кто?
– Работорговцы, которые орудуют вместе с Ундото. – Старуха крепко стиснула руки. – Они убили ее, потому что она рассказала про зло, которое они творят.
– Зло?
Роберту больше не требовалось ни о чем спрашивать. Плотину прорвало, и старуха обрушила поток своей бурлящей ненависти на тех, кого называла «зверями». Роберт не стал ей мешать,