Библиосфера и инфосфера в культурном пространстве России. Профессионально-мировоззренческое пособие. А.В. Соколов
Не повторяя суждения названных авторов, но отталкиваясь от них, попытаемся воспроизвести лексикографическую историю понятия «интеллигенция» с учетом задач, поставленных в нашей книге.
Начнем издалека, с самого начала. Об интеллигенции знали древние римляне. Боэций (480–524), известный как «последний римлянин», в своем предсмертном «Утешении философией» называет интеллигенцией (intelligentia) «божественный разум», «высший способ познания»[61]. К термину «интеллигенция» обращалась немецкая классическая философия (Ф. Шеллинг, Г. Гегель), в смысле «самосознание народа», «дух народа» использовали его и русские философы. В «Опыте философского словаря», составленного А.И. Галичем, среди 217 научных терминов есть «интеллигенция, разумный дух»[62]. Таким образом, вырисовывается первоначальное, ныне почти позабытое, философско-теологическое значение слова «интеллигенция»[63].
В пореформенной России понятие интеллигенции профанировалось и приобрело содержание, зафиксированное во 2-м издании «Толкового словаря живого великорусского языка» В.И. Даля (1881): «Разумная, образованная, умственно развитая часть жителей». Поскольку обладающая стабильными социальными свойствами «часть жителей» есть социальная группа, определение В.И. Даля можно назвать социологическим. Эта трактовка с непринципиальными редакционными вариациями воспроизводилась другими дореволюционными словарями и энциклопедиями. Например: «Интеллигенция – слой общества, превосходящий другие умственной культурой» (Энциклопедический словарь: В 3 т. / Сост. М.М. Филиппов. – СПб, 1901); «интеллигент – более или менее образованный и умственно развитой человек; интеллигенция – умственно развитая часть общества или народа» (Энциклопедический словарь Ф. Павленкова. – СПб, 1905) и др. Обратим внимание на то, что здесь отсутствуют какие-либо профессиональные или сословные ограничения: подразумевается, что любой образованный дворянин, разночинец, священник, чиновник или земский служащий может именоваться интеллигентом. Не учитывается и моральное достоинство: бессовестный, но просвещенный деспот, карьерист или мошенник с университетским дипломом признавался интеллигентом. Так или иначе, но произошло «опредмечивание» бестелесного интеллигентского духа в виде вполне осязаемого и наблюдаемого социального явления, также именуемого «интеллигенция».
Одновременно стало формироваться еще одно понимание интеллигенции, которое впоследствии закрепилось за разночинной молодежью, руководствовавшейся позитивистской этикой «разумного эгоизма» и критически настроенной по отношению к самодержавно-православной российской империи. В кружках интеллигентов-разночинцев образовалась своеобразная субкультура, то есть система норм и ценностей, резко отличавшая её последователей от прочей, умеренно либеральной «образованной публики». И.А. Бунин следующим образом описывал субкультурную интеллигентскую среду своего времени: «Жили они, в общем, очень обособленно от прочих русских людей,
Боэций. «Утешение Философией» и другие трактаты. – М., 1990. С. 282.
Галич А.И. Опыт философского словаря // Галич А.И. Опыт философских систем. Кн. 2. СПб, 1819. С.321.
Теологической «интеллигенции» можно уподобить понимание интеллигенции как «виртуальной референтной группы», то есть идеального эталона, с которым люди охотно самоидентифицируются (Кустарёв А. Нервные люди. Очерки об интеллигенции. – М. 1999. С. 240).