Бармен из Преисподней. Павел Николаевич Рыбаков
показалось, прожечь саму ткань Мироздания. Пришлось послать ей шуточный воздушный поцелуй и заняться розливом выпивки. Это, предсказуемо, подействовало. По покрасневшему личику официантки я понял, что шутка удалась. Всё-таки она такая милашка, когда смущается…
Вот компашка подвыпивших чертят, которая клянчит у своей пьяной в зюзю мамаши «Хэппи мил». Опять, наверное, на выходных в США отдыхали. Там-то этого добра навалом. Мы как-то пробовали делать нечто подобное, но у нас, что странно, получалось лучше оригинала даже по человеческим меркам. Естественно, клиенты это не одобрили, зато я неделю питался вкусной и относительно безвредной для меня едой.
В дыру в окне заглянул леший, посмотрел на меня и скрылся. Вот странные деревяшки. Каждый день приходят, смотрят, а если их окликнуть, то сразу убегают. И хоть бы заказали что-нибудь, так нет же, стесняются.
Разжиревшая вампирша царственно подплыла к стойке и широким жестом заказала двойную «Кровавую Мери». Коктейль, известный в двух мирах, с той лишь разницей, что здесь используется кровь грешницы вместо томатного сока. Пока никто не видел, добавил в бокал несколько крупинок серебряного песка. Пускай похудеет, ей полезно. А то в бар зайти ей уже проблематично, хотя вход у нас совсем не маленький.
К барной стойке подошёл странный тип в поварском костюме и с размаху припечатал к барной стойке отрубленную женскую голову. Вот ведь привязался ко мне этот несчастный! Почти каждый день приходит и пытается расплатиться со мной за выпивку головами своих жертв. Причём этими самыми жертвами у него обычно оказывались женщины и, видимо, при жизни имели довольно смазливую мордашку. Может этот недалёкий маньяк убивает их из-за того, что у него самого под маской розового зайчика невесть что творится? Однако меня, да и Бэллу тоже, вся эта оплата отрубленными человеческими головами порядком надоела. У нас, вообще-то приличное (по меркам Лимба) заведение и принимать в качестве оплаты чьи-то головы мы не намерены. Однако мне это таки надоело и я, нацепив на своё лицо добродушную улыбку, убрал под стойку уже собирающую мух голову и налил в высокий стакан с трубочкой прохладной проточной воды.
– Ты кто хоть, сердешный? – спросил я, протягивая ему стакан.
– Алёшенька… – невнятно проговорил «зайчик» и начал яростно высасывать воду, тщательно скрывая ладошкой лицо под маской.
– Алёшенька значит… – не понимаю до сих пор, зачем я начал этот разговор, – ну так ответь мне, Алёшенька, какого немытого чёрта ты вечно приносишь нам головы? У тебя что, денег нет?
– Алёшенька…
– Да я уже понял, как тебя зовут. Ты на вопрос ответь.
– Алёшенька? Алёшенька…
– Ладно, а маску зачем нацепил?
– Алёшенька…
Вот же отрыжка Бездны! Похоже, этот чудик в маске зайца кроме слова «Алёшенька» ничего мне больше не скажет. Ну и чёрт лысый с ним! Мне за отрубленные головы не платят, и куда их девать я уже не знаю, ибо повариха уже ругается на забитый человеческими головами холодильник, а на фабрике по производству костяной посуды черепа уже не принимают.