Первый, случайный, единственный. Анна Берсенева
шла по тихой дачной улице, с удовольствием чувствуя, как легким, по-утреннему прохладным ветром выдувает из головы хмель. Да она почти и не пила всю ночь: выпивки было мало, денег тоже, а пить ей хотелось не очень, вот и оставляла от широты душевной для особо страждущих.
Полина была уверена, что на даче все еще спят, и собиралась потихоньку пробраться в дощатую пристройку, где обычно жила летом, и тоже вздремнуть часок-другой. Все-таки она устала от ночного бдения, да и нонконформистский фестиваль граффити, успешному проведению которого пьянка, собственно, и посвящалась, проходил довольно бурно – во всяком случае, со стороны милиции.
Поэтому она почти не обрадовалась, увидев старшую сестру, идущую ей навстречу по тропинке вдоль забора, хотя вообще-то радовалась ей всегда, особенно теперь, когда Ева с ними не жила и виделись они редко. Ева была частью лучшего, что составляло Полинину жизнь.
– Ранняя ты, рыбка! – Полинка подождала, пока сестра подойдет к калитке. – Засуха, что ли, чуть свет надо на колодец бежать, а то вычерпают? – Она кивнула на полное ведро в Евиной руке.
– Просто не спалось, – улыбнулась та, поставив ведро на острую весеннюю траву. – Вот что ты рано встала, это удивительно. Трудно было предупредить, что в городе останешься? – укоризненно спросила она. – Да еще не дома ночевала… Мама волнуется.
– Пора привыкнуть, – хмыкнула Полина. – Пусть за тебя волнуется, а со мной что сделается? Не спалось… С Темкой опять что-нибудь? – поинтересовалась она.
– Нет, – покачала головой Ева. – Совсем нет, ну что ты. Я понимаю, вы от него теперь шарахаться должны, как от чумы.
– Ой, рыбка, – засмеялась Полина, – от Темки – шарахаться! Особенно я! Он у тебя что, всадник без головы? Обыкновенный парнишка, – поддразнила она сестру. – Ну ладно, ладно, необыкновенный.
– Все бы тебе смеяться. – Ева тоже улыбнулась.
– А тебе бы все страдать, – не задержалась с ответом Полина. – Все ведь уже нормально, долг отдали, живете как два голубка, чего тебе еще?
– Да уж, нормально, – вздохнула Ева. – Юра без квартиры из-за меня, это нормально, по-твоему?
– И совсем не без квартиры. Я же шикарную конуру в Чертанове для Юрки выменяла, забыла? Жить в ней, правда, нормальному человеку невозможно, ну так у Жени поживет, – махнула рукой Полина. – У нее, между прочим, голова на плечах, а не свинья-копилка. Думаешь, она Юрку квартирным вопросом попрекает?
– Не думаю, – кивнула Ева, – но все-таки…
– А все-таки – наплевать и забыть, – решительно сказала Полина. – Юрка забыл, и ты забудь. Живи да радуйся со своим Темкой обожаемым. Я позавчера на его выставке была, – вспомнила она. – Ничего себе фоточки, внушает. Ты широко представлена, – хихикнула она. – Особенно на тех, прозрачных. Почему он их «Последняя Ева» назвал, кстати?
Темины занятия фотографией считала баловством даже его мама, не говоря уже о Наде, которая вообще не могла понять, что ее дочь нашла в этом приемщике фотопленок. Только Ева была уверена в том, что Артем