Донское казачество позднеимперской эпохи. Земля. Служба. Власть. 2-я половина XIX в. – начало XX в.. Алексей Волвенко
конца XIX в. уже не превышал 166 000 р.102 В то же время доход от питейной торговли на Дону в пользу казны постоянно увеличивался и в начале XX в. составлял 7 млн р. в год103, а в 1910 г. уже 12 млн р.104 Многие современники из донских казаков такое решение питейного вопроса признавали неправильным, и он постепенно переходил в область политических требований105. Тем более что специфика исполнения войскового бюджета, почти ⅓ которого составляла денежная компенсация за потерю казаками питейной привилегии, подразумевала значительные траты на содержание областной и окружных администраций, всех местных судебных и учебных учреждений, контрольной и казенной палат, Главного управления казачьих войск в Петербурге и т. д., в то время как в российских губерниях все подобные учреждения содержались на общий государственный счет106.
Что касается других привилегий, то условия их обладания казачеством вкратце были следующими. Право на добычу соли с масштабным увеличением ее производства в целом по стране и с отменой в 1881 г. налога (акциза) на соль перестало быть важной привилегией казачества. К тому же соляным промыслом занималось всего от 2 до 3 тыс. казаков (в основном жители левой стороны Дона от Верхне-Чирской станицы до Манычской), и они не освобождались от акцизных выплат, которые перечислялись в войсковой капитал107.
Реализация казачьего права на рыболовство «не только для своего пропитания, но и для промышленности» ограничивалось водами, по закону принадлежащими войску. Это воды: «1) в реке Дон на всем его протяжении от того места, где оный втекает в войсковые пределы и во всех его гирлах, или рукавах… в морском заливе, правою его стороною от рукавов Дона до границ бывшего Таганрогского градоначальства, а левою от тех же рукавов до урочища Семибалок; 3) во всех реках и речках, протекающих на пространстве войсковых земель; 4) во всех озерах, ериках и протоках, на том же пространстве содержащихся». Право на рыболовство принадлежало каждой станице в пределах ее юртового довольствия, кроме весеннего времени. Рыболовные места в каждой станице разделялись на пайки по жребию. Такие места назывались тонями. Во время весеннего разлива казаки могли свободно ловить рыбу не только внутри своего станичного юрта, но и за его пределами108. Однако здесь буква закона весьма отличалась от действительности. По свидетельству современников, рыбными угодьями Дона пользовались почти исключительно рыболовы станицы Елисаветовской. «Они (елисаветинцы. – В. А.) перехватывают всю рыбу, идущую из заповедных вод вверх по реке, так что станицам, лежащим вверх по Дону, даже самым ближайшим, из рыбного богатства почти ничего не остается. Вся донская рыба остается в руках елисаветовских рыболовов. Елисаветовцы ежегодно ловят рыбы на миллионы рублей, тогда как доходы других станиц, лежащих вверх по реке, ограничиваются незначительными сотнями, а то и десятками рублей…»109 Но и без этого времена, когда «за отсутствием сбыта и потребления массы вылавливаемой рыбы просто выбрасывались, и по ним, как