Приключения Аси и Оси в больших и маленьких историях. Анна Зенькова
мотыльками и стрекотал медными цикадами. В летнем воздухе чувствовался запах малины, яблочных пирогов и топленого молока с теплой, пружинистой пеной. Летний воздух был тонким и легким, как невесомая паутинка. В него хотелось завернуться как в крылатый плащ и полететь вслед за пушистыми одуванчиками, высоко-высоко, к солнцу.
Мама погладила Асю по голове, поцеловала в нос и как-то очень уж громко сказала:
– А знаешь, мы сейчас возьмем и прогоним его!
– И как мы это сделаем? – Асе сразу стало любопытно.
– А вот запросто. Испечем огромный шоколадный пирог, позовем гостей и устроим настоящий пир!
– А дождь? Что будет с ним? – засомневалась девочка.
– Мы задернем шторы, и дождь сразу исчезнет, – весело сказала мама. – Ведь главное – это погода в доме!
– Как это? – спросила Ася.
– А вот так! – ответила мама и повесила на штору желтое бумажное солнышко.
И девочка улыбнулась.
– Можно я помогу тебе с пирогом? – спросила повеселевшая Ася.
– Ну конечно! Я пойду замешивать тесто, а ты сходи в кладовую и принеси мне оттуда самую большую форму для пирога.
И Ася, радостная, отправилась в кладовую. Радостная, потому что походы в кладовую, если не считать игры в твист и разноцветных каруселей, были ее самым любимым развлечением. А как же иначе?! Ведь кладовая была настоящей сокровищницей.
К
ладовая
За открывшейся дверью было темно и тихо. Ася включила свет, осторожно переступила порог и осмотрелась. На широких полках-великанах, которые величественно поднимались от скрипучего деревянного пола до самого потолка, хранились вещи. Обычные и самые что ни на есть диковинные. Обои, свернутые в рулоны и пахнущие сладким клеем, холщевые мешки с сушеными яблоками, тяжелые кувшины с маслом и уксусом. Были здесь предметы и куда более ценные. Например, старинные фотоальбомы в шелковых обложках. В те редкие моменты, когда у Асиного папы случался выходной, они собирали альбомы в одну большую стопку, устраивались в своем любимом кресле возле камина и принимались рассматривать старинные фотографии. Ася, хоть и знала все фотографии наперечет, все равно каждый раз просила рассказать папу про лица, мелькавшие на картонных страницах. И папа терпеливо рассказывал. Снова и снова. А лица на фотографиях начинали оживать. Кто-то зевал, пробуждаясь от глубокого сна. Кто-то смеялся и корчил рожицы. Кто-то наоборот хмурился, и недовольно грозил девочке пальцем.
А папа все рассказывал и рассказывал. Его низкий голос становился мягким и бархатистым, как подлокотники кресла. Ася поначалу внимательно вслушивалась в каждое папино слово. Потом его голос делался тише, а шевеление страниц таким ласковым, как едва уловимый ночной шепот. Тогда девочка закрывала глаза и засыпала. Ей снились совершено особенные сны. С порхающими, словно бабочки, фотографиями. Там, в ее снах, крылатые фотографии заполняли собой всю комнату, вихрями поднимались к