МОР. Вася Дикий
сил, швея-мотористка еле доползла до кровати, полежала минут тридцать и, так и не уснув, снова встала, чтобы довести начатое до конца.
К семи утра всё было готово, и с чистой совестью Вика отрубилась до обеда.
Встала она разбитая и, позавтракав остатками вчерашнего ужина, принялась за другие заказы. Благо, те не горели, так что она могла особо не утруждаться.
Часам к четырём заверещал домофон, Вика тут же сжалась и метнулась открывать. Она будто знала, что эта требовательная заказчица припрётся раньше оговоренного срока.
– Слушай, Викусь, мне срочно надо уезжать, так что в пять я никак не могла, а платье нужно уже сегодня, так что давай быстренько я заберу и побегу.
– Да, конечно, – заторопилась Вика, мысленно поражаясь эдакой наглости. С чего она взяла, что её платье готово? Вика обещала постараться, но никак не гарантировала управиться в срок. А сейчас и срок-то ещё не настал.
– Оно же готово? – вдруг изменилась в голосе настырная тётка, выпятив свои и без того выпяченные губы.
– Да, несу.
Тут дамочка принялась придирчиво рассматривать швы и прочую мелочёвку.
– Слушай, а чего петли не кружевные?
– Но… мы же договаривались, как на картинке, там они атласные.
– Да ну что ты говоришь? Кружевные!
– Я покажу… – промямлила Вика, расторопно бросившись к вороху бумаг на столе.
– Да ну мне некогда!
Мадам закатила глаза и тут же брезгливо посмотрела на петельки.
– Вот…
Она глянула на протянутый Викой журнал и, чавкнув, выдавила недовольное «ага».
– На. Сдачу оставь себе.
Расплатившись, она тут же убралась прочь, снова не попрощавшись.
После ухода этой неприятной особы Вика была такой злой, что крепко сжатые зубы скрежетали, а на лбу проступила жирная венка.
Она хотела продолжить работу, но всё валилось из рук. В итоге она укололась иголкой и в истеричном припадке раскидала всё в сторону, потом без сил рухнула на пол и разревелась.
В ней клокотали обида, досада и злость. Ну почему мир к ней так несправедлив? Почему люди такие гадкие и гнилые? Каждый готов вытереть об неё ноги, унизить, поставить на место возле параши.
Разве можно так жить?
Разве она хочет так жить?
Она не хотела. Но продолжала.
Когда наступило лето, и дни стали долгими и мучительными, Вика проводила много времени у окна. Она наблюдала за тем, как играют дети, раздражающие своими криками; как, шатаясь из стороны в сторону, туда-сюда болтаются товарищи алкоголики; как они собираются группками и то смеются, то огрызаются друг на друга или прохожих. Как-то она срзерцала сцену с одной из алкашек, которая, сидя со своими товарищами, стала приставать к молодому человеку на соседней лавке. Тот в итоге не выдержал и ретировался. Но что для Вики было примечательным, так это та самоуверенность, с которой скурвившаяся алкоголичка пыталась его обворожить.
«Вот бы и мне так…» – с горечью думала Вика.
Тогда