Пособие по общественным связям в науке и технологиях. Коллектив авторов
статьи Дж. Б. Холдейна в газете Daily Worker (Haldane 1940). Верно также и то, что журналы и книги можно продавать и потреблять как предметы роскоши и они выполняют ту же роль, что и новейшая детская литература нон-фикшн, которая призвана стимулировать специальные интересы в «детях среднего класса» (Vincent and Ball 2007; Buckingham and Sсanlon 2005). Райт в своем социологическом анализе современных книжных магазинов отмечает, что потребление нами книжной продукции воплощает собой стиль «мягкого капитализма», с тем чтобы незаметно изобразить респектабельность. Разумеется, книги не только продают, ими обмениваются, их дают на время, даже воруют. Однако считается, что научные книги качественно отличаются от всей прочей книжной продукции, поскольку наука играет важную роль в социальной мобильности. Но будучи свидетелями возрастающей роли науки в формировании идентичности представителей среднего класса (Savage et al. 2013) и возникновении стиля одежды «гиков» (geek chic) (Corner and Bell 2011), аналитики современной научно-популярной литературы должны были бы также обратить внимание на ее роль в формировании идентичности людей XXI в. и особенно в том, что касается социального статуса.
Историография, в которой преобладают англоязычные книги, вызывает такие же сомнения, как утверждение, что женщины реже, чем мужчины, пишут хорошие книги. Английский во многих случаях стал языком профессиональной науки, но из этого никак не следует, что англоязычные тексты должны становиться образцами научно-популярной литературы. Несколько интересных и поучительных примеров этого обнаруживаются в сфере литературы для детей. Например, Джиллесон в своей работе о путеводителях серии Eyewitness (Gillieson 2008) отмечает, что в их макете все строится вокруг изображения, рядом с которым оставляют достаточно свободного места для текста на любом языке. Однако сам характер изложения научных данных для юношества не делает его универсально применимым: так, для ряда стран не слишком подходят издания, где все строится на изображениях. Например, книги серии Horrible Science были переведены на несколько языков, но почти не произвели впечатления в Соединенных Штатах.
С увеличением количества исследований научно-популярного жанра появляется больше возможностей объединить разрозненные культурологические штудии и поместить их в сравнительный контекст. Так, в специальный номер журнала Public Understanding of Science вошли материалы о научно-популярных изданиях в Китае (Wu and Qiu 2013) и Испании (Hochadel 2013).
Рассматривая научно-популярные книги в более широком социальном контексте, стоит заметить, что задача их шире, чем просто рассказ о науке. Многие представляют собой политические проекты той или иной степени выраженности. В числе недавних примеров назовем книги «Манифест гиков: Почему наука имеет значение» (Geek Manifesto: Why Science Matters) Марка Хендерсона и «Вся правда о лекарствах. Мировой заговор фармкомпаний» Бена Голдакра[9] (работа над которыми шла одновременно с хорошо организованной кампанией в интернете), а также несколько книг об изменениях климата, в которых ради политических
Голдакр Б. Вся правда о лекарствах. Мировой заговор фармкомпаний. – М.: Рипол Классик, 2015.