Операция «Мальборо». Александр Скуридин
говорю я и с чувством пою: «Без женщин жить нельзя на свете, нет!..»
– Лида… – поясняет Карпенко. Он выхватывает из моих рук фотографию и ставит на место. – О женитьбе она в последнее время усердно намекает.
– А ты?..
– Пока старательно прикидываюсь валенком. А ты, Димка, каков в этом плане… ну, женитьбы. Кольцо на пальце не просматривается.
– В этом плане я солидарен с тобой. Быть простаком-валенком в наш век как-то спокойней.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Женатик связан ответственностью. Да ты закусывай, а то опьянеешь.
Друг Карпенко внимает моим словам и с третьей попытки цепляет на вилку кусок селедки.
К противодействию алкоголю я приучен, но стараюсь злоупотреблять им, как можно реже. И поэтому я лишь слегка прикладываюсь к своей рюмке. Женьке можно и надраться, а мне надо всегда держать голову, способную быстро и результативно соображать.
Правда, я надёжно оторвался от хвоста и могу спать сном младенца. Но… мне никак не гоже иметь завтра несвежую бестолковку, тем более, что предстоит важная встреча с Лариным. А генерал-майор нашего, очень специфического профиля, никак не любит подобные выкрутасы.
И поэтому я в сегодняшней выпивке откровенно халтурю. Конечно, друг и в Африке друг, но, когда минутная стрелка переваливает за полночь, я откровенно зеваю и предлагаю Карпенко отправиться на боковую.
Женька пытается возражать, мол, «видимся в кои-то веки». Я непреклонен и ссылаюсь на завтрашние важные дела.
Приученный суровыми тренировками, я сразу проваливаюсь в объятия Морфея…
Рано утром я уже на ногах. В моём рюкзачке есть всё необходимое для автономного проживания: бритва, мыло, зубная щётка, полотенце и прочее.
И через полчаса я при полном параде. Нет, не как уважающий себя гусар: сыт, пьян и нос в табаке. Я, напротив, слегка голоден, абсолютно трезв и, к тому же, решительно выгоняю Карпенко курить на балкон:
– Это натуральное свинство: дымить в квартире. И как тебя только твоя Лида терпит.
– Ругается… бабы все таковы, – бурчит Женька в приоткрытую дверь.
– Женщины! – я наставительно подымаю вверх указательный палец.
– Ага! Мадамы… – Карпенко швыряет вниз окурок и дурашливо поёт: «За что нас бабы балуют…»
Он входит в комнату и, чуть смущённо, зондирует:
Как ты, насчёт… того…
– Я не трезвенник и не язвенник, но с утра никогда не выпиваю.
Понятно. Высокоморальный тип.
– Скорее, деловой. Как говорят в Америке, из племени делаваров.
– Ну, а я из нашенских, расейских.
Перекидываясь лёгкими фразами, мы входим на кухню. Карпенко достаёт из холодильника и ставит на стол полбутылки водки и остатки вчерашнего роскошного ужина. Сразу видно, что друг с похмелья и ему срочно требуется «лечение»
Я наливаю себе чай, сооружаю из кружков сервелата и сыра бутерброд. Женька долго мнётся, поглядывая на водку, затем всё-таки наливает в стакан граммов сто и, страдальчески сморщившись,