Если любишь – отпусти. Таня Винк
уставилась в пол. Эля размазала масло по хлебу и уже собиралась откусить, когда услышала:
– Михална, тут такое дело…
Аня стряхнула с груди крошки от пирога и многозначительно посмотрела на Элю. Рука Эли с хлебом замерла в воздухе.
– Ну? Какое дело?
– Вы бредили.
– Бредила?
– Да, – Аня отвела глаза в сторону, – когда давление прыгнуло.
– И что?
Аня с шумом втянула воздух, медленно выдохнула и скрестила руки на груди.
– Аня, давайте, выкладывайте, какие секреты я разболтала всему миру? – Эля усмехнулась, а у самой сердце екнуло в нехорошем предчувствии.
Аня ерзнула на стуле:
– Ничего вы миру не сказали, тут только я была да… – Она кашлянула. – Да ваш супруг.
Лицо Эли вытянулось.
– Михална, – Аня прижала руку к груди, – вы это близко к сердцу не принимайте, потому что вам нервничать нельзя, но вам домой, поэтому лучше знать.
– Что мне надо знать?
В горле мгновенно пересохло. Эля положила хлеб на тарелку и села повыше в постели, сверля медсестру взглядом. Аня опустила голову и уставилась на свои руки, лежащие на коленях:
– Вы какого-то Шуру звали.
– Шуру? Хм, не понимаю… – Эля пожала плечами и из-под полуприкрытых век покосилась на Аню.
Внутри все мелко дрожало, а в памяти всплывали обрывки снов. Кажется, в одном сне… Или не в одном? Не важно… Она видела во сне Шурку, они были вместе. Ей было хорошо, очень хорошо, она радостно смеялась и плакала, она это помнит, потому что чувствовала все наяву. Так вот почему Юра вчера был такой хмурый, временами будто не слышал ее, переспрашивал. Она пыталась его развеселить – мол, все хорошо, она идет на поправку, скоро будет дома, скоро они будут вместе. При этом она многообещающе сжимала его руку, а он отводил глаза – мол, невеселый я такой, потому что не высыпаюсь, приходится работу домой брать. В груди все сжалось, Эля вздохнула с трудом.
– Михална, вы что? – Аня испуганно выпучила глаза. – Вы опять хотите приступ устроить?
Она схватила Элю за запястье и нахмурилась.
Эля открыла рот и вдохнула побольше воздуха, но легкие все равно не наполнились.
– Ох я и дура, – Аня осторожно положила руку Эли поверх одеяла, – ох и дура! Я сейчас. – И она стремглав выбежала из палаты.
Все время, пока Аня не вернулась со шприцем, наполненным хлорпромазином, Эля пыталась набрать в легкие воздуха, но они будто склеились.
– На правый бок! – скомандовала Аня.
Через пару минут легкие «расклеились» и Эля, вся мокрая от внезапно проступившего пота, смотрела на испуганное лицо акушерки.
– Михална, простите меня, дуру. Терентьичу не говорите, а то он меня со свету сживет.
– Не сживет, – слабым голосом возразила Эля. – А прощения просить не за что, вы хотели меня предупредить. Это правильно.
– Но не так же! – Аня горестно покачала головой и опустилась на стул. – Из-за меня все лечение могло пойти коту