Красная Мельница. Пьеса. Глеб Нагорный
в чем. А то мы уже непонятно, во что превратились.
ИНЕССА. Непонятно, во что мы потом превратимся. (Перекидывает свое платье через перегородку ширмы.)
ВИОЛА. Ой, как по ноге идет. Девчонки, у меня сейчас оргазм будет.
ЛЮБОЧКА. Инесс, подай плюмажик, пожалуйста. Закрепишь? Так нормально? Не съезжает?
ИНЕССА. Нормально. Теперь мы все на лошадей похожи. Нам хлыста только не хватает.
МАГДА. Надо же, платье как влитое сидит.
ИНЕССА. Это тебе все-таки не халат на фабрике.
ВИОЛА. Девчонки, а кто меня затянет?
ИНЕССА. Всё у тебя одно на уме.
ВИОЛА (стонет). Оойй! Будто в ладони чьей-то. Мягкой, нежной, ласковой. Дееевки!!! Это – просто отпад какой-то! Посмотрите какая колодочка! Чистый «Мулен Руж»!
ИНЕССА. Мужика тебе надо. Зверя.
ЛЮБОЧКА. Давайте быстрей. Мне кажется, Элка идет.
ИНЕССА. Вот, вот, растянет нас прямо на ковре.
Выходят из-за ширмы. Складывают свою одежду в пустые пакеты. На всех платья для канкана, с плюмажами.
ЛЮБОЧКА. Интересно, а что она на столике прячет? Честно говоря, очень кушать хочется. Аж под лифчиком свербит. (Подходит к круглому столу, закрытому цветастой шалью, пригибается, приподнимает уголок платка, заглядывает под него.)
ИНЕССА. Не трогай – отравишься. Там наш азотный городок. В миниатюре.
В этот момент в кабинет входит Элеонора Ласковая с человеком лет пятидесяти. В руках у него кожаный портфель с блестящими замками.
ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ (суетится). А это, Альфред Германович, наши примы. Девочки, да что вы застыли, в самом деле? Ах, какие красавицы! Чистый розарий! (Умильно хлопает в ладоши.) Стесняются вас, Альфред Германович… Вот – заробели. Ну, родные мои, (подбегает к танцовщицам) давайте, сладкие. (Нежно берет Магду и Виолу за руки, ведет к круглому столу.) Вот, Любочка правильно сделала. Поднимай, поднимай, платочек, доченька. Оголодала, родная.
Любочка аккуратно снимает платок. У танцовщиц вырывается удивленный вздох – стол сервирован. На нем стоят блюдца, вазочки с эклерами и пирожными, самовар, чайничек, фужеры и бутыли с шампанским.
ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Давайте, мои рыбоньки, угощайтесь. Такой день у нас, такой день! Сам Альфред Германович пожаловал. А что, Альфред Германович, может, сами представитесь? Девоньки, ну что же вы. Давайте. Пирожные, конфеты. Немного шампанского. Только, девоньки, вам много нельзя. Сегодня еще танцевать. (Шаловливо подмигивает.)
Танцовщицы в нерешительности стоят вокруг стола и с изумлением смотрят на Элеонору Ласковую.
ИНЕССА. Элеонора… кх-кх… Ласковая… нам сладкого и мучного нельзя, вы же знаете.
ЭЛЕОНОРА ЛАСКОВАЯ. Ну что ты, Иночка, сегодня такой день. Сегодня можно. По чуть-чуть. Видите, Альфред Германович, как они ко мне? Со всей душой. Я им говорю, ну бросьте, девоньки, меня так называть. Я же из простых. Ивановна. Нет, говорят, вы для нас будто мать родная. Ласковая. Ну что с ними делать будешь? Вот так и живем: я – мать, это мои доченьки. А где сыночек-то наш, Тулузик? Так-то, Альфред Германович, он – Тимофей. Но уж больно талантлив. Вы бы