На закате. Сандра Браун
и доброты.
– Сочувствие? – Росс вскочил и заметался по площадке перед фургоном, как зверь в клетке. – Доброта? Видели бы вы, что она вытворяла! Вырядилась в это бесстыжее платье, флиртовала на виду у всего лагеря…
– Если вы намекаете на мистера Хилла, то все было совсем иначе – он первый с ней заговорил. Вначале бедняжка так перепугалась, что глаз поднять не смела. А что касается платья, так это я предложила ей надеть его. Ее собственное так износилось, что годится только на тряпки.
– Зато это трещит на ней по швам. И вообще, я не намерен больше терпеть общество этой дряни и не подпущу ее к своему сыну!
Нахмурившись, Ма схватила Росса за руку и рывком повернула к себе.
– С чего вы взяли, что Лидия дрянь? Судя по разговору, она образованная девушка. А как следит за руками! И за столом умеет себя вести. Да она скорее похожа на леди, чем на дрянь! Я лично считаю, что не важно, кто твои родители, главное, чего ты сам стоишь. Вы, похоже, думаете по-другому. И все же позвольте дать вам совет – не судите Лидию слишком строго. Возможно, она дочь уважаемого человека. Ну, согрешила, родила ребенка. С кем такого не случается? Держу пари, вы с миссис Коулмен тоже вволю побаловались в сене, прежде чем поженились!
– Виктория была совсем не такая, – надменно возразил Росс.
Ма усмехнулась:
– Любая женщина так ведет себя с тем, кто ей по душе. А если ваша женщина этого не делала, тем хуже.
– Я не намерен выслушивать…
– О мертвых и впрямь нельзя говорить дурно. Я только хотела напомнить, что эта девушка, кто бы она ни была, спасла жизнь вашему сыну. Сегодня вечером Лидия решила сделать вам приятное – приготовила ужин… – О том, что это была ее идея, миссис Лэнгстон не упомянула. Стоит ли обращать внимание на несущественные детали! – А вы повели себя как высокомерный болван, как эта сухая вобла Уоткинша!
Переведя дух, Ma снова ринулась в атаку:
– Если хотите, чтобы Лидия осталась у вас, вам придется быть с ней подобрее. А то в один прекрасный день она сбежит. Что тогда будет с Ли, вы об этом подумали?
Сочтя свою миссию выполненной, достойная матрона отправилась восвояси, а Росс остался у костра. Машинально допивая кофе, он смотрел на огонь. Лагерные костры понемногу затухали. Набегавшиеся за день дети улеглись спать – кто в фургоне, кто под открытым небом. Переселенцы постарше, навестив соседей, возвращались домой. Кое-кто пытался заговаривать с Россом, но получал односложный ответ. На Коулмена не обижались – все понимали, что он еще не оправился от горя.
Вечер выдался тихий, лишь легкий ветерок шевелил ветви тополей, ясеней и дубов, окружавших опушку, где переселенцы остановились на ночь.
Такой вечер располагал к размышлениям. Чем больше Росс думал над словами Ма Лэнгстон, тем яснее понимал, что доля истины в них есть, и только дурацкое упрямство мешает ему в этом признаться. Кроме того, эта девушка своим видом постоянно напоминала Коулмену о его проклятом прошлом, о том, что он предпочел бы забыть.
Отчасти в этом ему