Век императрицы. Натали Якобсон
ее не было здесь вообще, хотя я точно видел ее минуту назад, хладнокровную и равнодушную к смерти.
Где-то далеко на соборе зазвонил колокол. Чистые, высокие звуки прокатились по городу. Стая голубей взмыла ввысь в небо с высокой колокольни, и я услышал хлопанье крыльев над своей головой, но не птичьих, а более мощных, более широких и пушистых, будто в полете над площадью пронеслась фея или ангел. Колокол продолжал звонить, громко и настойчиво, так, что даже крысы на миг оторвались от своих набегов и трапез. Острые ушки прислушались к долгому звону, раздался малоприятный писк, будто по живой сети пробежало какое-то важное сообщение, и серая масса ринулась прочь, чуть не сбив с ног стражей, размахивавших факелами в целях собственной обороны. Колокольный звон все еще разливался по поднебесью, а от крысиных полчищ не осталось уже и следа. Опустошенная площадь грелась в отблесках пламени, но, кроме бродячего театра, огню уже было нечего лизать. Все разбежались, унося с собой, что могли, а то, что было в спешке брошено, переломали и съели крысы.
Вокруг пустота, даже Августин со своими приспешниками предпочел убраться. Я задрал голову ввысь, пытаясь рассмотреть высокий шпиль и купола, фигурно вырисовывавшиеся на фоне темного неба. Одно обстоятельство показалось мне наиболее странным. Колокол монотонно раскачивался и издавал звон, но звонаря поблизости не было.
Крыс прогнали с площади именно эти перезвоны, но не могут же колокола звонить сами по себе. Кто-то же дернул за веревку, привязанную к медному язычку, а потом унесся с колокольни и пролетел низко у меня над головой, чуть не задев крылом. Собственное предположение показалось мне нелепым, но, как ни странно, вполне возможным. Ведь я же сам недавно наблюдал, как невероятное становится очевидным, разве сегодня вечером я не узнал о том, что Эдвин умеет летать, но какой для него-то резон прогонять из города захватчиков. Разве он не олицетворение зла, прячущееся под красивой маской? По какой причине он может совершить добрый поступок?
Улицы, объятые колокольным звоном. Я содрогнулся, услышав те богатые оттенками золотистые переливы, которые столетия назад причиняли мне нестерпимую боль. Я знал, что сейчас стал намного могущественнее, что при звоне колоколов у меня уже не хлынет кровь из ушей, и все равно, внутри все натянулось, как стрела, я готов был спрятаться в любом подземелье, лишь бы только не стоять в городе, наполненным этим звоном.
Моему серому воинству колокольный звон тоже пришелся не по вкусу. Крысы сбежали назад, в свои убежища прежде, чем я успел им это приказать. Я остановился и скрестил пальцы левой руки. Огонь, уже перекинувшийся на крышу какого-то здания, тотчас угас, только тонкая полоса пламени продолжала слабо ползти по мостовой, и ее сияние на миг загипнотизировало меня. Я даже не сразу заметил девушку, лежавшую на земле. Тонкая пораненная лодыжка застряла между камнями мостовой. Девушка не могла убежать от ползущего к ней огня, да, кажется, она не замечала ни пламени,