Знакомство с Новым Заветом. Четвертая ступень. Священное Писание. Священник Александр Гумеров
признать определенные тексты как Священное Писание, включить их в канон принадлежит Церкви. И Церковь издревле признавала таковыми те же самые Писания, которыми мы пользуемся и сейчас. Иногда представляют дело так, что лишь спустя столетия после апостольского века отцы Церкви, собравшись, наконец-то решили, какие из многочисленных дошедших до них писаний включить в канон Нового Завета, а какие отвергнуть. Такое представление совершенно неверно.
Да, уже со II века известно немало текстов, именуемых «евангелиями», – «Евангелие детства Иисуса», «Евангелие Истины», евангелия от Никодима, от Петра и даже от Иуды. Но создавались они обычно в разных околоцерковных сектах и общинах и никогда не имели в Церкви того значения, как книги, включенные в канон.
Так, сирийский христианский автор Татиан еще в середине II века попытался объединить рассказы евангелистов в единое связное повествование. И для такого объединения он взял только тексты тех четырех Евангелий, которые христиане признают сейчас.
А один из первых отцов Церкви, богослов того же века Ириней Лионский, писал: «Невозможно, чтобы Евангелий было числом больше или меньше, чем их есть. Ибо так как четыре страны света, в котором мы живем, и четыре главных ветра и так как Церковь рассеяна по всей земле, а столп и утверждение Церкви есть Евангелие и Дух жизни, то надлежит ей иметь четыре столпа, отовсюду веющих нетлением и оживляющих людей»17. Пусть сейчас подобные аргументы выглядят наивными, но нам в них важно одно – уже в то время Церковь признавала авторитетными четыре, и только четыре, Евангелия.
Прочие тексты, подписанные как «евангелия», были также известны Церкви, и отношение к ним было неоднозначное. Некоторые, как, например, «Протоевангелие от Иакова» (повествующее о Рождестве Иисуса Христа и предшествующих событиях начиная с рождения Его Матери Марии), воспринимались как дополнительный источник, не претендующий, однако, на незыблемый авторитет. Но Церковь решительно отвергала тексты, рисующие образ Христа, отличный от предлагаемого в четырех канонических Евангелиях[55].
Как известно, тексты этих Евангелий были написаны спустя два или три десятилетия после завершения земной миссии Иисуса Христа. Не могло ли за это время что-то забыться или исказиться? Нет. Евангельские тексты никак не похожи на воспоминания людей, решивших наконец вспомнить пережитые давным-давно происшествия. Апостольское слово о событиях евангельской истории зазвучало в первые же дни. Наставления Иисуса, Его поучения и притчи заучивались и пересказывались из уст в уста, да они и были рассчитаны на это, как показали филологические исследования. Все эпизоды, известные нам из Евангелий, передавались в Церкви вновь и вновь. Возможно, некоторые слова Спасителя записывались в сборниках поучений. Но главное, все четыре евангелиста запечатлели совершенно определенный и единый образ своего Учителя – что Он думал, что чувствовал, как поступал. Именно это апостолы и считали необходимым передать прежде всего. Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе