Объятия тьмы. Анастасия
звон, но предпочла не обращать на него внимания, ведь он очень напомнил мне звон одной из погремушек Димы. Потом кто-то громко постучал в дверь. Я разбудила Сергея, и мы спустились вниз. Сергей посмотрел в глазок, но никого не увидел. Но я попросила его открыть дверь на всякий случай. Боже, спасибо тебе за ребеночка! Да, под дверью, в шелковой пеленочке лежала маленькая девочка. Она спала, лежа в красивой, украшенной цветами люльке. Рядом с ней лежало письмо. На радостях я его не сразу прочитала. Да и Бекки проснулась. Так попросили назвать девочку в письме. А эта странная татуировка до сих пор не дает мне покоя. Кто мог сделать такое с младенцем? Я, конечно, не верю ни единому слову из письма. Кроме даты рождения. 21 апреля 2000 года. Да, мне это показалось очень странным. Что ж, придется отмечать ее день рождения и одновременно поминать сына. А лучше ей ничего не говорить. Да, пусть считает, что мы ее родные родители. Да, лучше ей ничего не говорить…»
– Что, черт возьми, здесь произошло? – раздался звонкий голос в дверях моей комнаты, и еще до того, как я успела развернуться, этот же голос произнес, – Ребекка! Что с твоим лицом? Почему ты плачешь?
– Элизабет, – я без труда узнала ее лицо, – здравствуй.
– Ты меня помнишь? – озадачено спросила она.
– Я все помню.
– Но почему же ты плачешь? – неужели она не понимает?
– Я теперь одна, он всех убил, – у меня даже не было сил плакать, только плечи все еще содрогались от рыданий. Перед глазами все еще все размывалось и меня жутко мутило.
– Я с тобой. Я тебя не брошу. Послушай, я не очень умею успокаивать, но ведь и плакать-то тут не над чем, – я удивленно на нее посмотрела, но не смогла ничего ответить. – Чего ты так удивляешься? Это же просто люди, они не заслужили твоих слез, или ты так сильно напугана?
– Это была моя семья! Мои друзья! Это были ни в чем неповинные люди! Я их знала всю мою жизнь. А вас я еле-еле помню. Но с тех пор ты сильно изменилась…
– Как ты похожа на человека, Бекки. Да, это было ошибкой, отправить тебя жить с людьми. Столько времени потрачено зря! И как ты вообще можешь помнить меня, если мы виделись в последний раз, когда ты еще была беззубым младенцем?
– Ошибаешься, я видела и помню тебя, – возразила я.
– Мне было двенадцать. Все мы в этом возрасте очень наивны и глупы. Вот настоящая я, тебе придется ко мне привыкнуть.
– Я не пойду с тобой! Я не доверяю тебе, – Элизабет закатила глаза и громко выдохнула.
– Пойдешь, – она посмотрела на меня и, наверное, что-то поняв, продолжила более мягким тоном. – Ты нужна нам.
– Раньше была не нужна, а теперь вдруг понадобилась! – знаю, со стороны я выглядела просто капризным ребенком. – Не пойду с тобой, пока не скажешь, зачем!
– С нами ты будешь в безопасности, Своровский узнал про тебя, и будет искать. Я тебе все расскажу, только потом, хорошо? У нас нет времени, я и так прибыла куда позже, чем собиралась.
– Мы поедем на колеснице в облака? – надежда и сомнение смешались во мне, создавая новую интонацию.
– Нет,