Сквозное действие любви. Страницы воспоминаний. Сергей Десницкий
оптикой и никелированными деталями «ФЭДы» и «Зоркие», как братья-близнецы, похожие на американскую «Лейку», и роскошные, недоступные из-за своей дороговизны аппараты «Киев-2» и «Киев-3». Конечно, в те поры существовала дешевая камера «Любитель», но на ее широкой пленке помещалось всего лишь 12 кадров, и поэтому я решил терпеливо ждать. По моим расчетам, выходило, что максимум через шестнадцать месяцев необходимая сумма будет лежать в коробке из-под мармелада, которая служила мне банковским сейфом.
Как вдруг!
«Сколько ты сумел накопить?» – в одно действительно прекрасное утро спросила мама. Я открыл картонный сейф и выгреб из мармеладной коробки на свет Божий четыреста с лишним рублей. «Сколько тебе не хватает?» – спросила мама. Сердце мое тревожно забилось!.. Неужели? «Зоркий» или «ФЭД» стоили одинаково: семьсот с хвостиком. «Триста», – дрожащим голосом промямлил я. Мама открыла кошелек и протянула мне заветную сумму: «Пошли в магазин». А я?.. Чуть не умер от счастья! Ну где это видано, чтобы мечты сбывались так неожиданно и легко.
Примирение с отцом
Седьмой учебный год в моей жизни ознаменовался двумя чрезвычайно важными событиями. Во-первых, в марте в Ригу приехал Глеб Сергеевич. Однажды, вернувшись из школы, я c удивлением обнаружил на вешалке в коридоре серую генеральскую шинель. «Отец приехал», – коротко сообщила мама. Сердце у меня упало. Я простился с ним навсегда и был готов к тому, что мы с ним никогда уже больше не увидимся, и вот… Ну надо же!.. Свалился на мою несчастную голову!.. Его нежданное появление совершенно меня обескуражило: я начал лихорадочно соображать, как следует вести себя с ним, о чем говорить. Нарочито медленно разделся, долго и необыкновенно тщательно мыл руки в ванной и, наконец… Вошел в комнату…
В дальнем углу между шкафом и письменным столом в старом кожаном кресле сидел отец. Мы не виделись больше года. Он нисколько не изменился и по-прежнему был все так же импозантен и красив. Но в эту минуту мне вдруг стало безумно жаль его. Может, потому, что сиденье нашего мебельного ветерана было сильно продавлено и товарищ генерал буквально утонул в его кожаных недрах. В эту минуту он показался мне таким маленьким, таким беззащитным!.. Я чуть не заплакал… «Поздоровайся с отцом», – распорядилась мама. «Здравствуй… те», – еле выдавил я из себя. «Ведь раньше вы, кажется на „ты" были?» – удивилась мама. «А мы и сейчас на „ты", – не слишком естественно, но очень весело и бодро успокоил ее отец. – Ведь так?..» Я промолчал. «Ну ладно, вы тут пока беседуйте, а я пойду на кухню. Через десять минут обедать будем», – тоже бодро и тоже не слишком естественно сказала мама. Ей, как и нам, было не по себе, и она решила разрядить возникшую неловкость самым удобным для себя способом: поскорее вышла за дверь, оставив нас в комнате одних. Попросту говоря, сбежала, предоставив мне самому расхлебывать эту чудовищную ситуацию.
Я боялся посмотреть в сторону отца. Стоял набычившись, словно двоечник, который не знает урока, изо всех сил сдерживая