Кремль 2222. Покровское-Стрешнево. Константин Кривчиков
ты… черт! – Она смачно сплюнула под ноги. – Да в порядке я… Чего так пялишься? Голых девок не видел?
Лесовичка запахнула китель и пронзительно взглянула на Латыпова мерцающими глазами.
– Я не пялюсь, – сказал тот. – Просто куда мне еще смотреть?.. А где Якуб?
– Нет больше Якуба, подох. Забудь о нем. Как ты меня нашел?
– Догадался. Хотел найти – и нашел.
– Молодец, Сергей, – с неопределенной интонацией произнесла Глаша. Она вела себя на удивление спокойно для человека, попавшего в жестокую переделку. – Неужто меня спасать прибежал?
– Именно. Нам надо срочно уходить.
– Это верно. А куда?
– Иди за мной.
Старшина махнул рукой и побежал по коридору, увлекая девушку за собой. На повороте притормозил около охранника, который до сих пор не очухался после удара в челюсть. Что, в общем-то, было неудивительно – Латыпов своим коронным хуком справа даже мохначам скулы ломал. А у тех кости как из железа – особенно у отморозков, посидевших в Поле Смерти.
У охранника старшина забрал карабин с пристегнутым штыком и побежал по направлению к черной лестнице. Глаша двигалась следом, на ходу застегивая одной рукой китель Якуба. А во второй продолжала сжимать окровавленный кинжал.
У двери, ведущей на лестничную площадку черного хода, им снова пришлось задержаться на несколько секунд – из-за Малюты. Рана, нанесенная ему старшиной, оказалась не смертельной, но метательный нож, видимо, повредил позвоночник. Так или иначе особист, очнувшись, не смог встать, а медленно полз, опираясь на руки.
Дарить жизнь такому свидетелю Латыпов, разумеется, не мог. Да и не заслуживал ее человек, получивший прозвище Малюта – тут и рассуждать нечего. Латыпов и не рассуждал, собираясь на ходу пырнуть особиста штыком, но внезапно вмешалась лесовичка.
– Подожди, Сергей! – крикнула она. – Дай мне!
– Чего? – не понял старшина, останавливаясь.
– Я сама!
Девушка в один прыжок догнала еле ползущего Малюту и вонзила кинжал ему под лопатку. Выдернув, тут же повторила удар. А третьим ударом распорола особисту шею.
– Теперь порядок, – заявила с шальным блеском в глазах. – Куда дальше?
– Сюда, на лестницу, – ответил Латыпов.
Ярость лесовички удивила его. Не яростью как таковой – он догадывался о том, что лесовичка могла иметь свои претензии к Малюте, собственноручно пытавшем арестантов. Однако поведение Глаши в эти минуты резко контрастировало с образом запуганной и измученной девушки, которую Латыпов освободил из лап вормов, а затем доставил в Капитолий. Да и во время их последней встречи в тюрьме всего пару дней назад лесовичка выглядела тихой и забитой.
Впрочем, размышлять о причинах загадочной трансформации беспомощной девушки в разъяренную фурию старшине было некогда. Едва они, открыв дверь, заскочили на лестничную клетку, как услышали грохот сапог. А через мгновение наверху, на межэтажной площадке, появился боец с автоматом в руках.
Увидев