Время-не-ждет. Джек Лондон
дешевке.
Макдональд еще раз заглянул в свои карты и выложил тысячу. Кернс после длительного раздумья ответил. Луи-француз тоже долго колебался, но все-таки решил не выходить из игры и добавил девятьсот долларов. Столько же нужно было выложить и Кэмблу, чтобы не выйти из игры, но, к удивлению партнеров, он этим не ограничился, а поставил еще тысячу.
– Ну, наконец-то дело в гору пошло, – сказал Харниш, ставя тысячу пятьсот долларов и, в свою очередь, добавляя тысячу, – красотка ждет нас за первым перевалом. Смотрите, не лопнули бы постромки!
– Уж я-то не отстану, – ответил Макдональд и положил в котел на две тысячи своих марок да сверх того добавил тысячу.
Теперь партнеры уже не сомневались, что у всех большая карта на руках. Хотя лица их не выдавали волнения, каждый внутренне подобрался. Все старались держаться естественно, непринужденно, но каждый делал это по-своему: Хэл Кэмбл подчеркивал присущую ему осторожность; Луи-француз выказывал живейший интерес к игре; Макдональд по-прежнему добродушно улыбался всем, хотя улыбка казалась чуть натянутой; Кернс был невозмутимо хладнокровен, а Элам Харниш, как всегда, весело смеялся и шутил. Посредине карточного стола беспорядочной грудой лежали марки – в котле уже было одиннадцать тысяч.
– У меня все марки вышли, – пожаловался Кернс. – Давайте на запись.
– Очень рад, что ты не сдаешься, – одобрительно заметил Макдональд.
– Погоди, я еще не решил. Тысячу я уже проставил. А теперь как?
– Теперь либо бросай карты, либо ставь три тысячи. А можешь и выше поднять, пожалуйста!
– Нет уж, спасибо! Это у тебя, может, четыре туза на руках, а у меня слабовато. – Кернс еще раз заглянул в свои карты. – Вот что я тебе скажу, Мак: я все-таки попытаю счастья – выложу три тысячи.
Он пометил сумму на клочке бумаги, подписался и положил бумажку на середину стола.
Слово было за Луи-французом. Все взоры обратились на него.
С минуту он дрожащими пальцами перебирал свои карты, потом произнес:
– Чует мое сердце, что ничего не выйдет. Черт с ним! – И со вздохом отбросил карты в сторону.
Тогда глаза всех присутствующих – свыше сотни пар – впились в Кэмбла.
– Ну, Джек, жалко мне тебя, я только отвечу, – сказал Кэмбл и выложил две тысячи, но ставки не перекрыл.
Теперь все взгляды устремились на Харниша; он нацарапал что-то на бумажке и пододвинул ее к котлу.
– Имейте в виду, – сказал он. – Здесь не воскресная школа и не благотворительное общество. Я отвечаю и добавляю еще тысячу. Слово за тобой, Мак. Как там твои четыре туза?
– За мной дело не станет, – ответил Макдональд. – Вот вам тысяча и ставлю еще одну. Ну, а ты, Джек? Надеешься на свое счастье?
– Очень даже надеюсь. – Кернс долго перебирал и разглядывал свои карты. – Из игры я не выйду. Но я хочу, чтобы вы знали: у меня имеется пароход «Белла», он стоит полных двадцать тысяч, ни на унцию меньше. В моей лавке