Ей надлежало разной быть. Женщине посвящается. Татьяна Штаб
ладони и кровь,
Но как умиляли фиалки на воле! —
В них благоухала Любовь.
Гетера
Привередливая, как монстера,
С жаркой бронзой поджарых ног,
Куртизанка, подруга, Гетера,
Всем богам был твой сладок порок.
С блеском глаз грациозной пантеры,
С хищной поступью, из рабынь,
Независимой стала Гетера,
Посягая на власти святынь.
Обвивала лиана-монстера
Властелина-хозяина стан,
Став любовницею, Гетера
В жизни общества строила план.
Сухопарая дочь Парнаса,
Ты смущала дельфийских богов,
От Родоса до Крита, Эльзаса
Расстилался Гетеры альков.
С красотою богини Венеры,
Быв наложницею не раз,
Укрощала Афины Гетера —
Меркли славой Багдад и Шираз.
Кто ты? Муза Певца иль Поэта,
МаданИка, жена СикидвАи,
«Дама» сердца иль «полусвета»?..
Но об этом Гетера лишь знает.
Старая шаманка
На шкурах яранги развешаны бубны,
Пылает огонь на холодном полу.
Под сводом открытым беснуется злобно и трубно
Пронзительный ветер, сгребает и гонит золу.
У старой шаманки опущены веки,
Стекает слезинка по скуле ко рту.
Последние годы она доживает до века,
Шайтан – сатана ей проклятый подводит черту.
Ударила в бубен шаманка три раза,
И ветер затих, пропадая вдали,
И рот ей беззубый сводило предсмертным экстазом,
А мутному взору открылись картины любви.
Пришёл Ханидо к ней – он молод и весел,
– Я гребень принёс для тебя, Халерха,
Но дым очага уходил навсегда в поднебесье,
На бубне шаманском прощально застыла рука.
У берега, где плачет ива…
У берега, где плачет ива,
Застыла лилия в пруду.
Так грациозно и красиво
Взирала на мою беду.
Как благородного фарфора,
Белели влажно лепестки,
И были мне они укором,
Как вызов, сердцу вопреки.
Библейский символ Песни песней,
Невинности и чистоты,
Поток из грУди Геры млечный,
Из Евы слез взрастаешь ты.
Тобой любуюсь в иступленье —
Не в силах отвести глаза,
И вот уже исчезли тени,
Разлуки прочь ушла гроза.
Ты символ избранности вечный,
Изысканной красы цветок!
Мне, плача, ива тихо шепчет :
«Поверь, что ты не одинок».
Вдова
В убийственно-чёрном наряде
Стояла вдова средь могил.
Ах, сколько тоски в её взгляде —
Вот-вот она рухнет без сил.
Сама по себе одиноко
В морщинку скатилась слеза,
Вздохнула со всхлипом глубоким
И вскинула к небу глаза.
Губами шептала