~ А. Часть 1. Отношения. Юлия Ковалькова
ушедшая в свои мысли Рита поднимает голову и пару секунд глядит на меня совершенно отсутствующим взглядом, словно в её голове засела и упорно вьёт гнездо какая-то мысль, которая никак не даёт ей покоя. Потаращившись на меня ещё пару секунд, Ритка поправляет чёлку, и в её глазах наконец появляется осмысленное выражение. Качает головой: – Нет, не слышала. Я ей сказала, что у телефона батарейка села.
– Ну и правильно, – одобряю я. – А она что?
– Да ничего, – хмыкает Ритка. – Лиде, к счастью, не до меня – у нее, видишь ли, декорации треснули, зато Димка, присутствующий при нашем разговоре, не мог на мой счёт не проехаться. Посоветовал мне в следующий раз бумажку себе на лоб клеить с надписью: «Не забыть зарядку от телефона», а то у меня не голова, а Шереметьево один, откуда всё вылетает. Да, кстати, по поводу Димки… – покрутив головой в поисках «чем-бы-вытереть-руки», Рита вытягивает верхний ящик стола, достаёт пачку салфеток, с треском распечатывает целлофан, выдергивает салфетку, вытирает ей руки и рот, после чего встаёт и бодро чешет к вешалке, на которой висит её пуховик. Покопавшись в его пуховых недрах, достаёт сколотые вдвое листы, возвращается к столу и протягивает мне распечатки:
– Вот, держи.
– Это что?
– Подводки от Димки. А что касается Сечина, – и Ритка снова падает в кресло, – то штука в том, что если он не утихомирится, то у него к пятидесяти разовьется мизантропия.
– Так, а мизантропия у нас – это что? – небрежно интересуюсь я – так, лишь бы поддержать разговор – и сосредотачиваюсь на листках с поминутной разблюдовкой ток-шоу. Пробегаю глазами текст, отмечаю те вопросы, которые я должна задать Сечину.
– А мизантропия – это, Саш, человеконенавистничество, или редкая форма индивидуализма, связанная с пессимизмом, неверием, подозрительностью и нелюдимостью, – на полном серьезе выдаёт Ритка и, порывшись в пакетике, выуживает красного мишку.
– Ой, да ладно тебе, – морщусь я. – Ну, подумаешь, ну повалял человек дурака, и что в этом такого? Что, теперь всю жизнь будешь ему это вспоминать?
– Не знаю, может, и буду, – глубокомысленно произносит Ритка и забрасывает мишку в рот. Я киваю, ещё раз просматриваю распечатки и возвращаюсь к куску, где расписаны телемедицинские услуги, предоставляемые «Бакулевским». Прикинув, что Сечин вполне бы мог развернуто рассказать о них, ну и, может, выдать ещё что-нибудь остроумное о государственном финансировании подобных программ, составляю в уме окончательный план того, как я буду завоевывать доверие доктора Сечина, а заодно, и беру себе на заметку тот факт, что его имя и отчество надо проговаривать полностью, не коверкая и не сглатывая окончания, как это проделывала Ритка. Складываю подводки и возвращаю их ей:
– На, Димке отдашь. Пусть на суфлёр их выкладывает.
– Ну вообще-то – усмехается Ритка, – Димка их туда уже выложил.
– Вот! – смеюсь