Асмикраниль. Книга II. Сеймур Алиев
повозки с провизией уже были у ворот частокола. Маны решили устроить празднество в честь гостей, однако большинство воинов, в том числе и Гаранбар, предпочли полежать в тихой обстановке, излечивая многочисленные раны. Но некоторые, в том числе и Руан со своей возлюбленной, всё же решили послушать бардов у костра и немного развеяться перед долгой дорогой.
– Жаль, большую часть мяса не смогли уберечь, – сетовал один из паладинов, тот самый бородатый воин, что выбил дверь горящей избы.
– Вы спасли народ, и он вам непомерно благодарен, – ответил знахарь. – Мы и с этим запасом протянем зиму. Низкий вам поклон, вам и вашим собратьям, и прижал к груди паладина.
– Кстати, а что случится с освобожденными? Они останутся в деревне? – поинтересовалась нимфа у того же рыцаря.
– Нет! Практически все они сироты, а деревня слишком бедна, чтобы прокормить их. Гаранбар решил увезти всех в Кесгор, – промолвил бородач, – он уверен, что из них получаться доблестные рыцари. Они обретут новый дом. И мы не вечны… – горько вздохнул воин.
– Вчера ночью мне показалось обратное, – рассмеялся Руан, – я воочию понял, кто такие паладины.
После недолгой беседы бородатый рыцарь бросился в пляску, а двое влюбленных, подобно неразлучникам, молча наблюдали за весельем. И вновь они чуть не потеряли друг друга.
Наступил вечер. Гуляние обрело второе дыхание, и с еще большим размахом воспевались подвиги храбрецов. В суматохе веселья знахарь вдруг уловил красноречивый взгляд Семриаль. Он кивком пригласил чету в хижину, в ту самую, где у них впервые произошла беседа.
– Вы исполнили обещание. Теперь мой черед, – почти траурным голосом проговорил ман. – Я…Я не гарантирую, что вы найдете его живым. Может, он давно…
– Мы готовы ухватиться за любую надежду, – прервал его Руан.
– Хорошо. Слушайте и запоминайте. За несколько верст на северо-восток от деревни есть обугленная хижина…, впрочем, вас проводит житель. Но дальше этой хижины он не ступит ногой. После того случая… они боятся этих земель. Считают, что духи шаманов до сих пор бродят в окрестностях.
– А вы? – спохватилась Семриаль. – Вы боитесь?
– Меня страшат не духи и не гомункул. Я боюсь себя. В этих местах воспоминания освежаются, и я страшусь того зверя во мне, – потом немного помолчал и продолжил привычным тоном, – дойдя до хижины поверните на восток и направляйтесь к скалам, к истоку Пиларийского хребта. Найдите каменный круг – жертвенник, и… – знахарь вновь сделал паузу. Он не признавал, что боится гомункула. Боится увидеть его живым. Живым воплощением страданий, которые причинил ему еще молодой ученик шаманов. Но в то же время он страстно желал упасть перед ним и просить о прощении. Знахарь много лет жил в этой растерянности, каждый раз задавая себе один и тот же вопрос: «Жив ли он?». Страх и раскаяние боролись в нем до сегодняшнего дня. И теперь, отдавая нимфе