Лучи уходят за горизонт. Кирилл Валерьевич Фокин
вариант за другим и никак не могла нащупать нужный, да и приглашение всё не приходило, но за прошедшие годы Элизабет научилась ждать.
Поднявшись на девяносто шестой этаж гостиницы и войдя в клуб «Девять черт», Элизабет сразу узнала Алексея – в жизни он был полнее и ниже, чем его сетевое альтер-эго, но оттого выглядел только лучше. Он сидел за барной стойкой, в самом тихом месте клуба-ресторана, и молча потягивал виноградно-банановый саке.
Завидев Элизабет, он встал, проводил её к столику возле обзорного окна, подвинул ей стул и первым делом извинился:
– Простите, Элизабет, я не знал, что здесь так громко играет музыка…
– Корейцы обожают громкую живую музыку, – заметила девушка, – вам ещё повезло, что они играют европейские мелодии.
– Здесь бывает иначе? – улыбнулся он.
– Чем меньше иностранцев в зале, тем ближе японская попса.
Они рассмеялись. У Алексея за ухом был коммуникатор последней модели, а левый глаз светился синим огоньком компьютера.
– И как же, – спросила Элизабет, – человек, который презирает виртуальную реальность, носит в глазу вживлённый экран?
– Служебная необходимость, – развёл он руками, – но он сейчас выключен.
– Вы так в этом уверены?
– Повышенная защита – другая служебная необходимость, так что не беспокойтесь, ваше настоящее лицо никто, кроме меня, не увидит.
– Оно так ужасно?
– Оно слишком прекрасно для этого мира, – сказал Алексей. – Скажу честно, я никогда не встречал такой, как вы.
– Не уверена, взаимно ли это, – в шутку потупилась Элизабет.
Они заказали еду и напитки; Алексей всё время делал ей комплименты, и Элизабет оценила их искренность.
После долгого ужина и бутылки выпитого саке, от которого у Элизабет приятно закружилась голова, Алексей предложил переместиться в его номер. Он жил в люксе на семьдесят четвёртом этаже – Элизабет согласилась не сразу и даже взяла тайм-аут для принятия решения в виде визита в дамскую комнату. Она стояла и смотрела на себя в зеркало, готовая плясать от радости. С ней никогда и никто так не обращался. Никогда и никто не высказывал ей восхищения, никто и никогда не расспрашивал о её жизни с таким интересом, и ему одному во всём мире ей хотелось рассказать правду, всю правду о себе…
Она вернулась за столик и согласилась продолжить вечер в его люксе; по дороге к выходу из клуба он вдруг остановил её, взял за руку и потянул в направлении танцпола. Они танцевали минут десять, пока Элизабет не надоело, тогда она прижалась к его руке и повела его к выходу. Она никогда не танцевала раньше и никогда раньше не испытывала желания положить голову кому-то на плечо. Всегда боролась, всегда глотала слёзы и боль, всегда отворачивалась от пурпурного цвета и верила, верила, что когда-нибудь наступит день, и её жизнь изменится…
В люксе Алексей не торопил её. Сначала