Под стрелами Амура. Вадим Павленко
открывший в себе художника, разглагольствовал о специфике уличного портрета и, явно обращаясь ко мне, сказал: «Зачем это высшее образование? Я вот и без него научился рисовать!» «А ты уверен, что умеешь рисовать?» – спросил я его. «Конечно, и получше некоторых образованных!»
Я молча достал бумагу и, положив на стол, быстро, в считанные минуты, набросал на ней шариковой ручкой все, что пришло в голову. Лист, зарисованный почти целиком, выглядел впечатляюще. Оглядев коллег, я сказал: «Тому, кто нарисует лучше, я дам двести марок!» Но брошенный мною вызов никто не принял…
После реконструкции Майдана я старался обходить его стороной. Все, что здесь понастроили, напоминало не центр столицы, а какой-то парк собрания несуразностей. Складывалось впечатление, что перед проектировщиками стояла задача как можно плотнее и разнообразнее заполнить каждый уголок площади. Оглядываясь вокруг, я вспомнил героев Джерома, варивших ирландское рагу. Изюминка приготовления этого блюда заключалась в том, что в котелок бросали все, что попадалось под руку. Перестроенная площадь и напоминала это рагу. Возле консерватории восседал вооруженный шашкой казак, играющий на бандуре, за его спиной стояла лошадь, внимательно слушая, о чем страдает ее хозяин, а дальше приютился небольшой фонтан, поставленный, видимо, для того, чтобы бандуриста и его коня не мучила жажда…
На противоположной стороне, уравновешивая площадь, обосновалась банда Рюриковичей. Варяги стояли крепко, и по всему было видно, что пришли они всерьез и надолго – испуганные гуси-лебеди разлетались в разные стороны.
У спуска в переход размещался длинный флагшток с развевающимся знаменем. Почему он стоял именно в этом месте, я так и не понял.
И вот наконец-то я добрался до самого впечатляющего «шедевра» реконструкции – стеклянной полукруглой стены, окружающей монумент Независимости! И, судя по бегающим глазам нашего мэра, при котором производились работы, ему что-то за это перепало в районе Женевского озера.
Под этим уродливым небосводом сотни людей в поте лица трудились на дядю из дальнего зарубежья. Приехавшим из провинции в поисках лучшей жизни было абсолютно все равно, что их окружает – стеклянная клетка или колючая проволока. Главное, чтобы платили.
Сама по себе колонна смотрелась неплохо. Выполненная в смешанном стиле – барокко и ампир, она была пропорционально выдержана и по высоте, и по ширине. Единственное, что в ней вызывало раздражение, так это чрезмерная позолота. В любом другом месте, на открытом пространстве, монумент выглядел бы хорошо. Но только не на Майдане! Он абсолютно не вписывался в окружающую застройку: не гармонировал ни с консерваторией, ни с гостиницей «Украина».
Через дорогу, на другой стороне Крещатика, дела обстояли еще хуже. Тут уже царила настоящая неразбериха. Стеклянные фонари, напоминающие огородные парники, голубой глобус, как бельмо на глазу, и желтые ворота – не то Лядские, не то…ядские, увенчанные эфиопом с золотыми