10000 лет до нашей эры. Книга 1. Катерина Риш
чешую с рыбьих боков. Я глотала слюни. Девушки сидели поодаль. Значит, в эту эпоху женщины на кухню не допускались. Ну, кое в чем мне все-таки повезло, а?
Когда с рыбой было покончено, Тигр передал тушку Одуванчику. Тот громогласно всосал сырые рыбьи глаза и улыбнулся. Настроение у него улучшилось. Затем двумя пальцами выдрал из зубастой рыбьей пасти язык и стал сосредоточенно пережевывать его.
Голод? Кажется, здесь кто-то говорил о голоде? Точно не я.
Одуванчик вернул безглазую и безязыкастую рыбину Тигру. Тот снова взялся за нож, полоснул рыбье пузо и достал потроха.
Тина Тёрнер – похоже, она старшая или главная среди женщин, – подошла к мужчинам. Села, низко склонив голову и вытянув перед собой руки. Тигр положил ей на одну ладонь рыбью печень и икру, на другую желчный пузырь. Тина Тёрнер съела прямо там, не разгибаясь, и икру, и печень, а с желчным пузырем вернулась к другим.
Это что, их порция?!
Низкими голосами женщины затянули песню. Я прищурилась, силясь разглядеть их действия. Одна из них рыла руками песок, Тина Тёрнер по-прежнему держала рыбий пузырь на вытянутой руке, остальные, сидя на земле, с закрытыми глазами, слегка покачивались и бормотали песню про согласные буквы алфавита. Именно такой мне казалась их песня.
– Э-м-м-м…. – тянула первая.
– Пэ-э-э, – бормотала вторая.
– Э-с-с-с, – шипела третья.
По общим впечатлениям, это походило на торжественные похороны рыбьего пузыря. В детстве, в том возрасте, когда мы вдруг заинтересовались природой смерти, мы часто играли похожим образом. Хоронили мертвых букашек или убитых нами же муравьев и обязательно, по всей строгости ритуала, кто-то пел заунывные бессловесные песни, а кто-то плакал, иногда даже по-настоящему, целиком вживаясь в роль плакальщиц.
Тина Тёрнер с пчелиным ульем на голове прокусила пузырь зубами и песня резко оборвалась. В вырытую ямку Тёрнер в оглушительной тишине опустила пузырь и сгребла песок одной ладонью сверху.
– Эс Пэ, – подытожила третья.
Тёрнер уселась рядом с девушками. За время ритуала мужчины не коснулись еды, за ее разделку Тигр принялся только сейчас. Он разрезал рыбу надвое, положив на камень. Отсек голову и снова передал Одуванчику. Отнес сам половину филе Тёрнер, а вместе со второй вернулся к костру и мужчинам.
Ну, замечательно, вы тут всё поделили!
Женщины с превеликой осторожностью разделили филе между собой и стали есть. Мужчины дождались, пока Одуванчик обсосет рыбий череп, и только потом разделили свою порцию на одинаковые доли.
Все у них было продумано, черт возьми. А пленники пусть грызут веревки.
Хм.
Травяные нити разопрели от соприкосновения с кожей и источали ароматы лета… Это напоминало о свободе. Я сделала вид, что чешу голову, а сама попробовала лиану на зуб. Во рту разлился горьковатый и кислый привкус, как у виноградного усика. Веревка была сплетена из множества отдельных травинок. Чтобы не привлекать внимания,