Братство: Опалённый. Алексей Рудаков
цепочка какая была, – пожал он плечами: – Да и тормозил я тогда конкретно – кабаны эти, – кивнул он на связанных монахов: – Как толпой навалились, думал всё, затопчут.
– М-да… – Проследив его взгляд, Сэм кивнул: – Здоровы… Свезло нам – чудом справились.
– Чудом? – усмехнулся в ответ Самсонов: – Ну, по чудесам у нас ты специалист, ты же…
Пробежавшая по земле короткая, быстро прекратившаяся дрожь, заставила его замолчать и недоумённо закрутить головой в поисках источника, а, в следующий момент, цветы, ярким и разноцветным куполом, покрывавшие вершину овала клумбы по центру площади, поползли вверх, словно они желали нам наглядно продемонстрировать своё стремление к солнцу. Их рост был недолго – очередная порция дрожи разметала грунт, швырнув их хрупкие тела под ноги к столпившимся вокруг бойцам, а ещё через миг, отражая полированным корпусом последние лучи вечернего солнца, засверкал блестящим металлом округлый нос вынырнувшего из-под земли гостя, более всего проходившего на тупоносую пистолетную пулю.
– Что за… – Договорить свою фразу Банкиру, стоявшему рядом со своим начальником, суждено не было – по корпусу пули пробежала чёрная тонкая линия и он распался на две половинки, окончательно похоронившие собой остатки некогда красивой клумбы.
Там, где только что сверкала металлом своих боков огромная пуля, сейчас стояла, выпрямившись во весь рост крупная, и какая-то квадратная человеческая фигура. Чёрная и матовая она не позволяла разглядеть детали своего тела, представ перед поражёнными бойцами эдаким сгустком тьмы не обещавшим ничего хорошего. Ростом чуть выше среднего, с широкими плечами, короткой толстой шеей, и узкими бёдрами она напоминала взятого из детского комикса супергероя – сходство добавляли горевшие под низким лбом багровым светом глаза и массивная, квадратная челюсть.
Фигура повела головой, осматриваясь, сделала шаг вперёд и случайный луч солнца высветил, ярким, радостно золотым, взблеском символ веры, вычеканенный на шероховатой поверхности броневой грудной пластины этого создания – в том, что сей подарок глубин есть нечто боевое и опасное уже не сомневался никто из присутствовавших.
Легко выпрыгнув из развороченной клумбы на утоптанную землю, фигура вновь неспешно повела головой из стороны, и, поведя рукой в сторону невольно подавшихся назад десантников, произнесла густым и насыщенным непререкаемой волей, баритоном:
– Грешники! Устыдитесь совершённого вами! На колени, ибо время покаяния и суда Веры настало!
– Чего? – Перехватив штурмовую винтовку, Самсонов навел её ствол на фигуру: – Ты вообще, что такое?
– Азм есть судья, – невозмутимо пояснила фигура и резко взмахнула руками, которые мгновенно удлинились выскочившими откуда-то из-под ладоней сверкнувшими на солнце средней длинны клинками: – И суд мой и справедлив, и короток будет, ибо виновны вы.
– В чём?!
– В нападении на монастырь, попрании Веры и ереси!