Девочка-ромашка. Галина Сергеевна Вязовцева
выскочила из своей комнаты и кинулась к матери.
–Мамочка, миленькая, не надо папку убивать! Он у нас хороший! И ты скоро поправишься, у нас всё снова хорошо будет.
Люба в это время сидела с матерью на кухне, и не успела чашку поднести ко рту, рука сама дрогнула и чай пролила. Зоя билась в истерике, заливаясь слезами, а две женщины, мать и бабушка замерли, не зная, что сказать.
Первой опомнилась Валентина Петровна.
–Зоенька, ты что, деточка! Никто твоего папку убивать не собирается. Ты, наверное, всё не так поняла! Это мы с мамой…
Она оглянулась на Любу.
–Мы с мамой про кино разговаривали, там сериал по телевизору шёл, тётенька нехорошая задумала…
Зоя топнула ногой.
–Не надо со мной, как с маленькой разговаривать. Всё я правильно услышала. Мама папу хочет отравить, чтобы он вместе с ней умер.
Девочка всхлипнула.
–А я не хочу, чтобы кто-то умирал. Я хочу, чтобы у нас с Павликом папа с мамой были. И чтобы у нас всё было, как раньше.
Лицо Любы стало белым, как полотно. Её глаза расширились, и крупная дрожь сотрясала всё тело. До неё, наверное, доходил смысл слов дочери, и одновременно, она осознавала то, что собиралась совершить сама.
Женщина протянула руки.
–Иди, дочка, ко мне. Не плачь. Я…
Люба длинно и протяжно вздохнула.
–Я пошутила. Никто нашего папу травить не будет. Просто…
Зоя прижалась к матери.
–Мамочка, я тебя больше всех на свете люблю. И папу я тоже люблю. И Павлика. И бабушку с дедушкой. Только ты не умирай. Я учиться хорошо буду, и с Павликом гулять буду. Обижать его не буду. А летом мы на море все вместе поедем, ведь, правда?
Люба кивнула.
–Конечно, доченька. Конечно, летом мы поедем на море. Все вместе. Соберём свои вещи, сложим их в чемоданы, билеты купим, и поедем.
Валентина Петровна присела рядом и обняла дочь и внучку. Она понимала, что дочка сейчас произносит слова, но совершенно не думает о том, что говорит. В памяти у Любы ещё живут картинки из прошлого, как они собирались на море.
Только не будет в это раз никаких радостных хлопот, не будет никто собирать чемоданы и покупать билеты. Люба всё прекрасно осознаёт, но ей так хочется верить, что именно так всё и будет. Вот, и пусть верит.
Когда девочка успокоилась и ушла в свою комнату, Валентина Петровна укоризненно покачала головой.
–Вот, видишь, доченька, не хочет Зоя, чтобы ты её отца травила. Уймись, милая. Пусть уж, как будет. Судьбу не обойдёшь, захочет Колька жениться, никто его не остановит. А если Бог не допустит этого, то и не случится ничего.
Люба с тоской посмотрела в окно.
–Как же так! Мне в больнице обещали, что скоро на поправку пойду, а я всё гнию. Болтаюсь между небом и землёй, сдохнуть не могу и не выздоравливаю. Мама, я так устала! Скорей бы уж к одному концу. Руки всем развяжу, вам легче будет.
Валентина Петровна поджала губы.
–Не гневи Господа. Помереть, ты бы уже давно померла. Если у кого рак