Пожар надвигается. Алексей Николаевич Наст
баранины подай с луком! – сердито глянул на неё воевода.
–Могли бы и дома трапезничать! – Марфа надменно изогнула бровь и окатила ледяным взглядом дородного воеводу.
Пётр Ослядюкович хлопнул ладонью по столу – посуда подпрыгнула, Марфа взвизгнула, кинулась прочь, но, всё-таки, получила шлепок под зад. Засмеявшись, Пётр Ослядюкович подмигнул Семёну:
–Озорная баба. Распустил князь холопов. Слова не скажи. А где этот, посол второй? Микула бездельник.
–Здесь, в тереме, – ухмыляясь, отозвался Семён.
–Ну, не томи. Привёз дочери подарки?
–Привёз. Атласу, шёлку, зеркальце, кой-какие побрякушки.
–Молодец! Девка-то у меня, а, красавица! – воевода самодовольно засопел.
–Не знаю, – улыбнулся Семён, боясь поддакнуть и тем разозлить подозрительного Ослядюковича.
–Чего не знаешь? Наташку, что ли не видел?! Болтаешь. Ирод, – обиделся Пётр Ослядюкович.
–Да, ладно, Пётр Ослядюкович. Зачем ругаетесь? – отбивался Семён.
Марфа принесла деревянное блюдо, полное отварной баранины.
–Всё жрут на дармовую княжеское, – буркнула.
–А вот ожгу по заднице плетью! – заорал Пётр Ослядюкович. – Не посмотрю, что в княжеской светлице!
В трапезную ввалился Еремей, коренасто разбрасывая ноги, ущипнул Марфу за грудь, получил по рукам, засмеялся, садясь за стол.
–Здорово, Семён! Что, воевода, лай поднял?
–Ничего, – Пётр Ослядюкович уже остыл, вытирал рот тряпкой. – Князья грызутся?
–Нет, мирно. А куда Ярославу дёргать – половцы всю мордву потоптали, того гляди, на Муром попрут. Так что, дружину в кулак! Я поведу.
–А князь?
–Князь будет здесь сидеть. Руководить, – Еремей взялся за бараньи рёбра. – Семён, что хмурый, не ешь ничего?
–Домой пойду, глядишь, с новым походом и семьи не увижу – погонят.
–Нужен ты, – Пётр Ослядюкович сытно зевнув, перекрестил рот. – Смотри, в Булгар бы ехать не пришлось! Это может быть. Слых идёт, булгары послов собирают к Юрию. Купчишки наши слых привезли. Давят их кочевники, а ты Юрия знаешь – прежде, чем ответ дать, он тебя к ним отправит осмотреться.
–Не дай бог, – буркнул Семён, вставая из-за стола. Сейчас бы надолго домой и покоя, а не ехать в чужбину.
Дома Агафья, показавшаяся за время разлуки неожиданно осунувшейся, начавшей стареть, повисла на шее, завыла.
–Ладно, Агафья. Муж вернулся, а ты воешь! – раздражённо отозвался Семён, отстраняя жену. Голову занимали мысли о словах первого воеводы – неужто погонят в булгарское посольство?
–Где сын? Где он? – оглядывая своё жилище, спросил Семён.
–Сын твой неслух! Бегает, шалит, спасу нет!… Так вот… Есть будешь, или уже с князьями пировал? – Агафья затравленно смотрела, пугаясь его отчуждённости, забытой ею за время разлуки. Думалось, раньше было всё складно и вот, что-то случилось, плохое и страшное.
–Видишь, только с дороги. Князья совещаются. Давай, ставь на стол, что есть. И вели холопке варить к вечеру посытней чего – Сысой в городе, у нас ночевать будет.
Агафья