Похищенный, или Приключения Дэвида Бэлфура (сборник). Роберт Стивенсон
мокрой, как болото. К счастью, я захватил с собой свой узел с вещами и теперь, завернувшись в плед, улегся на полу возле большой кровати и быстро заснул.
С первым проблеском солнца я открыл глаза и увидел, что нахожусь в просторном помещении, обставленном дорогой мебелью, с тремя красивыми окнами и обитыми тисненой кожей стенами. Лет десять, а точнее, двадцать назад можно было бы только мечтать заснуть и встретить новый день в такой великолепной спальне, но с тех пор сырость, грязь, заброшенность, мыши и пауки сделали свое дело. Кроме того, сильно пострадали оконные рамы, что для Шоос-хауса, похоже, стало привычным явлением, – складывалось впечатление, что моему дяде приходилось не раз выдерживать осаду своих возмущенных соседей, наверное, с Дженет Клоустон во главе.
На дворе уже светило солнце, а я так продрог в этой унылой комнате, что начал стучать и кричать, пока не пришел мой тюремщик и не выпустил меня на волю. Он повел меня за дом, где находился колодец с бадьей, и сказал, что, если мне нужно, я могу тут вымыться. Я так и поступил и вернулся на кухню, где хозяин в это время развел огонь и варил овсяную кашу. На столе лежали две роговые ложки, стояли две пустые миски, но стакан пива по-прежнему был только один. Видно, я посмотрел на дядю с некоторым удивлением, и он, заметив это, как бы в ответ на мою мысль спросил, не желаю ли я выпить эля, – так он называл свое пиво. Я заявил ему, что не хочу его беспокоить, хотя пиво мне нравится.
– Ну-ну, – проворчал он, – я ведь не отказываю тебе, Дэви, в том, что благоразумно.
Он снял с полки посудного шкафа другой стакан, но, к моему великому изумлению, вместо того чтобы нацедить еще пива, перелил ровно половину из первого стакана во второй. Странно, но в этом мне показалось какое-то благородство, которого я не ожидал. Мой дядя, бесспорно, был скрягой, но принадлежал к той наивысшей породе скупцов, которые способны заставить уважать свой порок.
Когда мы позавтракали, дядя Эбенезер открыл сундук и вынул из него глиняную трубку и пачку табаку, отрезав от нее ровно столько, чтобы набить себе трубку, а остальное запер снова. Затем он уселся на солнце у одного из окон и закурил. Время от времени его взгляд задерживался на мне, и мистер Бэлфур задавал какой-нибудь вопрос, например:
– А твоя мать?
– Она тоже умерла.
– Красивая была дама! – Потом опять после длинной паузы: – Кто такие твои друзья?
Я приврал ему, что мои друзья – джентльмены по фамилии Кэмпбелл, хотя на самом деле только один из них, а именно священник, когда-либо обращал на меня внимание. Но мне показалось, будто дядя с пренебрежением относится к моему общественному положению, и я желал доказать вновь обретенному родственнику, что я не какой-то беззащитный нищий – у меня имеются достойные покровители.
Эбенезер Бэлфур, как видно, раздумывал над тем, что я сказал.
– Дэви, – произнес он наконец, – ты хорошо сделал, что пришел ко мне. Я высоко ценю фамильную честь и исполню свой долг относительно тебя, но мне нужно подумать, куда тебя лучше пристроить: в дипломаты, юристы или, может, военные, что молодежь