Эффект преломления. Диана Удовиченко
жарким, из-за стен доносился шум голосов. Илона присела на каменную скамеечку у стены, задремала. Сестры о чем-то шептались, хихикали – наверное, женихов обсуждали. Эржебете было скучно. Она остановилась возле хилого деревца, принялась тайком ощипывать листья.
Шум делался все громче, ближе, злее. Вскоре рев десятков луженых глоток зазвучал под самыми стенами Эчеда.
– Беда! Беда! – раздался задыхающийся женский голос.
– Что случилось? – Илона всполохнулась, завертела головой. – Что это?
– Беда! – в садик вбежала Тимия, служанка Агаты. Остановилась на мгновение, перевела дух. – Беда! Люди в деревне взбунтовались, сюда идут!
Илона прижала к себе перепуганную Эржебету:
– Не бойтесь, птичка моя, они ворота не откроют…
– Открыли уж, – заплакала Тимия, – какой-то Иуда впустил бунтарей…
Илона с неожиданной легкостью подскочила, схватила Эржебету за руку:
– Бежим, птичка моя! – потащила девочку к лестнице, что вела вниз, на последние ярусы, а потом к замковым подвалам. – Тимия, шевелись!
Служанка последовала ее примеру, затормошила Агату с Каталиной, которые онемели от ужаса:
– Скорей, барышни! А то не сносить нам голов!
Злобный ропот приближался, распадался на крики боли, натужное хэканье мечников, женский плач: бунтовщики дрались с охраной и расправлялись со слугами.
Девушки наконец пришли в себя, подобрали юбки и побежали за Тимией.
Впятером летели они вниз по крутым ступеням, не останавливаясь, вбежали в арку, ведущую на последний ярус. Голоса крестьян отдалились, потом затихли, но женщины не остановились даже передохнуть.
– Быстрее! – говорила Илона.
Спустились в богатые погреба, побежали мимо мешков с овощами, копченых окороков, подвешенных под потолком, бочек с винами, потом снова спускались по скользким винтовым лестницам…
– Быстрее, барышни!
Они оказались еще ниже, в подвалах. Издали снова послышались вопли бунтовщиков, заметались эхом под сводами подземелья. Илона обессиленно прислонилась к стене.
– Бежим, няня! – звала Эржебета.
– Здесь, – с трудом выдохнула женщина. Налегла грудью на камень, сдвинула его, открыв узкую щель, из которой потянуло могильным холодом. – Выход к лесу… Здесь…
Эржебета первой вошла в тоннель, двинулась в полной темноте на ощупь, хватаясь за склизкие стены. Брела медленно, радуясь тому, что не найдут во мраке. За спиной слышалось тяжелое дыхание служанок и плач сестер. Впереди забрезжил свет.
Подземный ход оказался коротким, вскоре беглянки выбрались из пещеры на склоне горы.
– В лес! – сказала Илона.
«Спасены, спасены!» – колотилось сердце.
Она неслась так, что ноги в удобных башмачках почти не касались земли. Первой добралась до опушки леса, схоронилась за стволом толстого дуба, выглянула, мысленно поторапливая сестер и служанок. Те уже подбегали