В гостях у Снежной Королевы. Ренат Янышев
восьмидесятых годов. К нам поступила информация, что в одном английском институте проводятся исследования, представляющие для наших военных необычайный интерес. В результате, через полгода, был выявлен единственный полезный кандидат на разработку. За ним следили, составляли психологические портреты, но всё без толку. Кремень, а не человек. Этакий self–made man.
– Что-то типа тургеневского Базарова? – высказала я догадку.
– Именно, – кивнул головой Константин Эдуардович. – То, что мы ему могли предложить, его не интересовало. Он был богат, умён, примерный семьянин, благородных кровей. Но, по счастью, стало известно, что он заядлый картёжник. Вот на этом наше руководство и собралось сыграть. Однако, вскоре стало ясно, что он очень сильный игрок. И тогда было решено, что я возьму несколько уроков у какого-нибудь мастера своего дела и потом попрактикуюсь на этом учёном. Сколько денег пошло на моё обучение, а я учился почти год и учил меня один джентльмен, чемпион Англии в покер, а по совместительству шулер международного класса, лучше не вспоминать. Разумеется, параллельно осуществлялось моё внедрение в круг знакомых и приятелей этого учёного. И, наконец, операция вошла в заключительную фазу. Мы встретились с ним за столом, уже будучи шапочными приятелями. За нашей игрой наблюдало немало глаз. Это была публичная игра. Короче, он проигрался в пух и прах, задолжав при этом огромную сумму. Если бы я взыскал ее с него, он бы разорился. Кроме того, он очень любил свою семью, и ужасно дорожил своей репутацией. Так что, даже мысль о возможности не расплатиться с карточным долгом для него была хуже мысли о самоубийстве.
Константин Эдуардович немного помолчал, дав возможность официанту накрыть стол, и вновь продолжил рассказ:
– Не правда ли, как странно? Понятие долга более всего блюдут в консервативных обществах, вернее в наиболее консервативных слоях, или группах общества. И как в этом перекликаются английские аристократы и российские уголовники. И те, и те страшатся нового, крепко держатся своих традиций, в число коих входит и слово чести, и карточный долг. Хотя, по сути, эти группы являются антагонистическими. Зато для какого-нибудь нувориша, или олигарха (на российский манер), да просто – для предпринимателя Пупкина зачастую держать слово совершенно необязательно…
– А что было дальше с тем учёным? – попыталась я вернуть мысли Красовского в прежнее русло.
– Будучи прагматичным человеком, он согласился сотрудничать с нами, правда, думая, что я из «Моссада». Так что, Контора, заплатив за моё обучение, с лихвой сэкономила на этом учёном. Он ведь фактически отрабатывал карточный долг. Наши спецы весьма обрадовались поступившим сведениям. Думаю, что человек десять тут же защитили диссертации по закрытым темам. А потом наступил девяносто первый год, и это направление в скором времени было закрыто как бесперспективное. Вот такие пироги. Зато с тех пор я являюсь в некотором роде профессионалом в карточных играх, особенно в тех, где требуется склонность к аналитике и математические