Дорога надежды. Анн Голон
мне, дамочка», – все это не имело никакого значения и мучило ее лишь по причине отсутствия Жоффрея и вновь возникшего страха, что она потеряла его навсегда. Остальное давно уже изгладилось из памяти, поскольку вычеркнуто, забыто то, что уже не причиняет нам страданий.
Не привиделось ли ей все это, чтобы она поняла, что нельзя дважды войти в одну реку?
– Мне знакомы такого рода «путешествия», – сказал он. – Мне тоже доводилось совершать их во время пыток, когда боль, причиняемая палачом, становилась невыносимой, или когда я был под воздействием учения какого-нибудь восточного мистика, что куда интереснее.
О своей прогулке в образе призрака она предпочитала не говорить вовсе, даже с ним. Между тем она часто вспоминала о ней, поскольку этот опыт не был лишен определенного интереса. Ей случалось, например, глядя в угол между потолком и стенами, с удивлением обнаружить там лишь балки перекрытия, а не галерею с балюстрадой, откуда с высоты она обозревала всю комнату, мебель, обезумевших людей, младенцев в люльке и женщину в кровати. В конце концов она стала догадываться, что этой неподвижно лежащей женщиной была она сама.
Среди многочисленных служанок в доме была одна на редкость надоедливая пухленькая девица, чересчур дерзкая и неприятная. Явно для того, чтобы понравиться хозяйке, миссис Кранмер, она постоянно поносила папистов, приезжих, с демонстративным отвращением входила в спальню, оскверненную присутствием такого количества порочных существ, греховность помыслов которых казалась еще более невыносимой, чем греховность их тел, все ведь прекрасно знали, что они там делают с наступлением ночи. Боже упаси, да никогда она, несмотря на такое вынужденное соседство, не последует их примеру!
– А у вас такие белые, округлые и изящные бедра, – сказала ей Анжелика. Вместе с силами к ней возвращалась и ее обычная язвительность.
К счастью для бедняжки, в комнате находились лишь две квакерши и Северина. Поэтому Анжелика продолжала:
– И дождливыми ночами вы отнюдь не лишаете себя удовольствия услаждать ими Гарри Бойда.
Девица сильно побледнела и, едва не потеряв сознание, закативши глаза, выронила из рук чашку и залепетала:
– Кто? Кто вам сказал?
– Никто! Я вас видела!
Беззвучно открывая рот, как вытащенная из воды рыба, совершенно потерянная девица с трудом произнесла:
– Не может быть! Вы не могли нас видеть…
– Почему ж не могла, раз я проходила мимо.
– Да потому, что так получилось всего лишь раз! И как раз тогда, когда вы, миледи, умирали в своей постели.
Она начала истерично всхлипывать, рассказывая, что эта стыдоба случилась потому лишь, что все были очень взволнованы, потрясены, кричали повсюду, что графиня-француженка померла. Вольнонаемный Гарри Бойд был приказчиком соседа-торговца и следил за безопасностью дома миссис Кранмер. Так вот, он бегал за ней и кучей способов намекал, чего хочет, совершенно забил ей голову. И смекнул, какую выгоду может извлечь из всей этой суматохи. Он воспользовался