Первый император. Сборник. Станислав Владимирович Далецкий
так и не услышал».
Начиная живодерню против стрельцов, Петр не забывал и об устройстве личных дел.
Прибыв из-за границы, царь сразу же навестил Анну Монс в немецкой слободе и лишь спустя несколько дней, посетил свою жену Евдокию в Кремле, где объявил ей, чтобы она удалилась в монастырь и постриглась в монахини. Получив отказ от царицы, обоснованный тем, что малолетний сын Алексей нуждается в материнском присмотре, царь выслал Евдокию в Суздальский монастырь, где она была насильно пострижена в монахини, под именем Елены. Средств монастырю на содержание царицы-монахини казной выделено не было и царица жила за счет монастыря, зачастую испытывая нужду даже в пропитании.
Не забыл царь и о царевне Софье, запертой в Новодевичьем монастыре. Хотя никаких следов заговора с участием Софьи обнаружено не было и даже челобитной от стрельцов с просьбой к Софье взойти на престол тоже не было найдено, Софья, постриженная в монахини под именем Сусанна, была заключена в келье монастыря, под окнами которой постоянно висели тела стрельцов с подобием челобитной грамоты вставленной им в руки.
Все время зверств Петра против стрельцов, Федор находился в Преображенском дворце, видев царя лишь изредка, когда он пьяный являлся из Немецкой слободы или, устав от пыточных дел в приказе, посещал дворец, где ему приводили девку для умиротворения плоти и, справив телесную нужду, царь забывался беспокойным сном, чтобы назавтра продолжить пыточные дела в застенках и увлечения в Немецкой слободе: жестокость к людям Петр всегда совмещал с увеселением себя и своих подручных дел мастерами, главным из которых становился Алексашка Меншиков.
Имея свободные вечера, но в ожидании неожиданного появления Петра во дворце, Федор бродил по комнатам, не зная чем ему заняться и частенько, увидев истопника Акима, который растапливал печки во дворце с наступлением холодов, сопровождал его от печи к печи, помогая разжечь печи и ведя неторопливо беседы с этим молчаливым и замкнутым слугой, каким был и сам Федор.
Акима, который уже много лет не покидал Преображенского, очень интересовала поездка царя в Европу и особенно жизнь прочих людей в дальних странах, на что Федор давал подробные ответы, если, что-то видел или даже слышал во время пребывания царя за границей, поскольку всегда находился поблизости и был свидетелем многих событий с участием царя и его приближенных.
– Скажи-ка Федор, правду ли говорят слуги во дворце, будто царь Петр за границами многим делам обучился: морскому делу корабельному, плотницкой сноровке, пушечной стрельбе и еще каким-то неведомым ремеслам?
– А как ты думаешь Аким, можно ли с наскока овладеть ремеслом в две-три недели, – осторожно отвечал Федор, оглядываясь по сторонам, не подслушивает ли чье-то ухо разговоры про Петра, что само по себе было крамолой, а уж неуважительное слово о царе и вовсе каралось плетьми или даже смертоубийством. Аким-то слухи дальше не пускает, но кто-либо сторонний может враз донести и не миновать тогда пыток в Преображенском приказе, благо,