Психология с подковыркой. Ренат Янышев
екретера.
А это значит, что надо вставать, иначе он никогда не заткнется.
– Аллах Акбар! – подстегнул меня ненавистный горлопан.
Делать нечего, пришлось самым решительным жестом откинуть одеяло и подняться, ахая и охая, навстречу новому дню. Тут же раздалось приглушенное мяуканье – это одеяло накрыло Кэри. Сиамская выпросталась из-под завала, окинула меня недовольным взглядом и отправилась на кухню проверять, что сегодня на завтрак.
Пока нашелся халат, пока я убирала книги со стула, пока думала, полить ли цветы сейчас или чуть погодя, будильник изорвал мне все нервы. Но я специально не торопилась к нему, пусть не воображает, что имеет надо мной власть. Пусть сколько угодно орет, в качестве контрмер можно уйти на кухню и там отсидеться, пока батарейки не сядут.
С будильником такую свинью подложил мне Сережка, прирожденный истязатель, и по совместительству – мой муж. Он его нарочно убирает подальше, чтобы подъем был неотвратим, как восход солнца.
Наконец, тапки устроились на ногах, стул занял исходную позицию, а я дотянулась и стащила негодника вниз. И, оставаясь на стуле, жестоко расправилась с ним, посильнее вдавив кнопку в тщедушное тельце. Он еще попробовал выдавить из себя последнее:
– Алла…
Но засипел и сдался.
– Вот так-то, – мстительно заявила я и, вытерев рукавом пыль с подошвы будильника, набранную на верхотуре, положила его в карман.
В это время в дверях показалась сиамская. Она выразительно посмотрела на меня и, постукивая хвостом по полу, вернулась на кухню. Делать нечего, пришлось идти следом. Ну конечно, никто не удосужился налить для кошки воды и насыпать корма. Вечно приходится делать все самой. Приготовив завтрак для сиамской, я решила вознаградить себя чашечкой кофе в утренней тишине. Поставила чайник и стала искать банку кофе.
И представьте себе! Я НОЧЬЮ вернулась из командировки, потому что мой самолет задержали на пять часов из-за каких-то ужасно-технических причин, а в доме не осталось ни крупинки кофе. Увы, хоть и был произведен самый тщательный обыск, единственно наглядным итогом оказались просыпанный на пол рис, да разбитая старая чашка!
В холодильнике тоже было хоть шаром покати. Только банановая корка. Такое в духе моей семейки. Они подъедают все, что я им наготовлю впрок перед отъездом. А потом начинают голодать, изображая из себя покинутых и неухоженных. Эта картина, по их мнению, должна душераздирающе подействовать на мое сострадательное сердце. Что в свою очередь, следуя их извращенной логике, приведет, в конце концов, к отказу от командировок. Можно подумать, это зависит только от моего желания.
Но вот оставить меня даже без кофе! Это верх цинизма. И Сережке еще придется вечером ответить по всей строгости семейного права. Я ему что-нибудь устрою!
И даже в кладовке не обнаружилось стратегических запасов кофе. Однако окончательно подкосила меня собственноручная записка, прикрепленная на «доске объявлений». Еще с доисторических времен в нашей семье сложилась традиция вывешивать дацзыбао на дверях туалета. Это неплохой способ противодействия моей забывчивости.
«Привет! Ты помнишь, что тебе сегодня на работу?»
Всё! Я кое-как дотащилась до кухни и рухнула на диванчик. Конец мечтательным планам о тихом, домашнем отдыхе. Вчера, пока я бездельничала в аэропорту, мне позвонила Людка, заведующая нашей кафедрой, и трагическим голосом сообщила, что она заболела, и теперь мне предстоит прочитать вместо нее лекцию третьему курсу. Мои вялые попытки отказаться ни к чему не привели.
– Твой самолет прилетает не поздно, – увещевала меня начальствующая подруга. – Успеешь подготовиться. Ты ведь читала этот материал в прошлом году? Читала! Так что спокойненько заменишь меня. Ну все, пока!
Вот так я и осталась без выходного. Мечтательные планы развеялись как дым на ветру. Только и осталось, что влить в себя две чашки чая, погрызть сухарей и отправиться выгулять Кэри. Утренняя прогулка была обязательным ритуалом после моих возвращений из командировок. Хотя в принципе сиамской на улицу было начхать. Она вполне довольствовалась территорией квартиры.
Естественно, пришлось немножко привести себя в порядок, подкраситься, уложить волосы. Уже в коридоре я еще раз взглянула в зеркале на свое отражение. Волосы (мои каштановые волосы с бронзовым отливом, которые некоторые глупые дальтоники называют рыжими) были небрежно рассыпаны по плечам. Глаза я лишь слегка подвела, чтобы не заглушать изумрудный огонь, пылавший во взоре. И немного мазнула помадой по припухшим губам, совсем чуть-чуть, просто чтобы подчеркнуть их чувственность. Морщинок за время командировки не прибавилось. Так что, не найдя изъянов, я удовлетворенно воскликнула: «Хороша!» и покинула квартиру.
Мой выход из подъезда по времени совпал с полднем.
Исходя из понимания биологического ритма, я справедливо рассудила, что собачников на дворе уже не будет, и не стала брать шлейку. Уж очень Кэри ее не любила. За подобную самонадеянность меня тут же наказала судьба.
Из соседней парадной, одновременно с нами, вышла нервическая