Все не как у людей. Клара Колибри
тем тревожнее становилось на сердце. В голове пульсировала мысль, зачем иду, зачем все усложняю и извожу себя. Вот показался знакомый куст. Чернел у изгиба тропы. Отсюда рукой было подать до того места.
– Дурака же я сваляла, Мальва. – Собственный голос показался чужим и хриплым.
Тут, в чаще хрустнула ветка. Я вздрогнула и попятилась. Теперь казалось, у темноты есть глаза и за мной наблюдали. Внимательно и недружелюбно. Я быстро развернулась, дернув собаку за поводок, и торопливо зашагала к оживленному центру парка. Мальва моих тревог не разделяла, недоуменно поглядывала, но не отставала и ходко трусила рядом.
Когда показались фонари, я успокоилась и пошла медленнее. Вид прогуливающихся людей окончательно победил недавние страхи. Теперь даже корила себя за нервозность. Выдумала, тоже, слежку. Может, мне все послышалось, или влюбленные забрались в чащу, подальше от посторонних глаз. А я давай пугаться. Нечего было вообще туда соваться. Что хотела увидеть, дурища?
– Фу, ты, черт!
Теперь я совсем запретила себе думать на эту тему: ни к чему хорошему не приведет. Надо дышать глубже, успокоиться, не распускать нервы и неуемную фантазию.
– А, вот и наше с тобой любимое место, Мальва.
Мой голос звучал спокойно. Можно было наградить себя за это. Например, зайти развлечься. Все равно стояла рядом с тиром. Я часто заходила сюда. И одна, и с собакой, и с друзьями. Коротала время, которого у меня в этом городе было с избытком. С Петровичем, служащим тира, я была знакома давно. Он работал здесь еще в те годы, когда приезжала школьницей к бабуле на летние каникулы.
– Привет, Ленок. Что-то ты поздно сегодня.
– Закрываешься? Мальва, сидеть!
– Нет. Чего мне домой спешить? Меня никто не ждет.
– Постреляю?
– Давай. Как, всегда?
Когда я приходила в тир с компанией, мы Петровичу перекрывали дневную выручку. Если заглядывала одна, да еще, как сейчас, в заведении никого не наблюдалось, то любил со мной задушевно побеседовать. Говорил он один, неспешно, удобно устроившись в углу стойки, а я только изредка поддакивала или кивала между своими выстрелами. Пофилософствовать мой старый друг любил. Поделиться жизненным опытом, поучить уму-разуму. Я догадывалась, что он меня всегда ждал, если знал, что бывала в городе. Когда еще высказался бы всласть? А тут был благодарный слушатель.
Зарядив ружье после очередного выстрела, я неспешно определяла цель, когда вдруг поняла, что давно не слышала монотонного голоса Петровича. Бросила, было, взгляд на него, собираясь опять выстрелить, и замерла. Он сидел, окаменев. На лице недоумение пополам с тревогой, рот приоткрыт, точно замер на полуслове, глаза остановились и уставились мне за спину. Не понимая причины его столбняка, я неспешно повернулась и увидела здоровячка под два метра ростом. Коротко стриженные русые волосы, крепкая шея, черная футболка, в обтяжку, демонстрировала отличную физическую подготовку ее хозяина. Руки он держал в карманах джинсов, привалившись