Коррупция с человеческим лицом. Николай Леонов
Девочки уже давно ушли. Сижу, скучаю.
– Говорливый очень этот твой худрук оказался. По поводу самой сути дела ему, похоже, и неизвестно почти ничего, а уж рассказывал… сколько, интересно? – Гуров взглянул на часы: – Ого! Два часа почти.
– Вот-вот, я и говорю – засиделись. Но ты, по крайней мере, понял, что дело там действительно из ряда вон выходящее? Ведь это, по сути, убийство.
– Думаю, ты торопишься с выводами. Все это необходимо еще уточнить.
– Да что тут уточнять? И без уточнений все яснее ясного, – не хуже своего худрука разволновалась Мария. – Ясно, что ему подсунули что-то. Какой-то препарат. Сейчас ведь все доступно, любые лекарства, только денег заплати. Так что дело там нечисто, наверняка все это подстроено. Вот помяни мое слово – не пройдет и двух дней, как выяснится, что это настоящее убийство, а вовсе не какой-то там обычный сердечный приступ.
– Может быть, может быть, – слегка усмехаясь этой «прозорливости» и не желая спорить, произнес Лев. – Только ты упускаешь из виду один пустячок. Убить человека – серьезное преступление, и, чтобы совершить его, нужен серьезный мотив. Здесь я его пока не вижу. Скорее даже наоборот. Если этот Андрей совершил в своей жизни какие-то проступки, он уже был за них серьезно наказан. Он сидел под арестом, в отношении его велось очень неприятное расследование, по сути, сводящее на нет профессиональные достижения всей жизни. В каком-то смысле это и есть убийство. Пускай не физическое. Но нравственные поражения иногда не менее тяжки. И лично мне очень трудно представить, кому и чем мог он досадить, находясь в такой крайне незавидной ситуации. И не просто досадить, а испортить настроение настолько, что его захотели убить. Лишенный всего, чем он мог помешать? Переживания твоих друзей понятны, но как следователь, с профессиональной точки зрения, я не вижу здесь оснований подозревать, что дело «нечисто».
– А вот увидишь, – настаивала на своем Мария. – Помяни мое слово.
– Ладно, ладно. Помяну, – улыбнулся Лев, открывая перед женой дверцу машины. – Садись, поедем. А то за всеми этими разговорами мы, похоже, домой и к утру не доберемся.
Усадив жену, он устроился на водительском месте, с удовольствием думая о том, что этот длинный день наконец-то заканчивается, и даже не подозревая, что «помянуть» слова жены ему предстоит уже на следующее утро.
Помня о данном обещании, Гуров собирался, не откладывая в долгий ящик, сразу после планерки навести справки о том, кто занимается делом Андрея Тимашова. Но новость, которую «под занавес» сообщил генерал Орлов, заставила скорректировать планы.
– …и в заключение попрошу полковника Гурова присоединиться к группе следователя Кирилина, – деловито проговорил генерал. – Знаю, что вы, Лев Иванович, и без того загружены работой, но у нас все загружены. В деле возникли новые обстоятельства, которыми я и попросил бы вас заняться, специально для того, чтобы основной состав мог продолжить работу по главным фактам, не отвлекаясь на сопутствующие. Пойдете, так сказать, в виде «усиления».