В поиске поиска. Вячеслав Владимирович Камедин
нам мешает просто довериться потоку жизни и спокойно – нет, даже не ждать – а жить и знать, что она придет, сама придет, когда встретишь того или ту единственную, встретишь случайно?
16.03.13
Старец
Сегодня мне захотелось написать легкое, светлое эссе. Наверное, все уже привыкли, что мои философские миниатюры наполнены страстными эмоциями, ураганными чувствами до боли. Но сегодня в первый день Великого поста мне захотелось говорить спокойно. Вчера было Прощеное Воскресенье, я весь день общался с любимыми друзьями, и на душе была благость. К вечеру как обычно помолясь и прочитав Отче наш перед иконой матушки Матроны, которая взирает на меня над изголовьем моей кровати в моей маленькой холостяцкой комнатушке, и укладываясь спать, я вдруг задал себе, казалось бы, несерьезный вопрос. Но вскоре этот вопрос меня так увлек, так увел меня в мир фантазий необыкновенно, что появилось желание о нём рассказать и вам. «А каким я себе вижусь в глубокой старости?» – необычно прозвучал мой внутренний голос. Признаться, я никогда не задумывался об этом. Не поверите, я ничуть не напрягал мысленный взгляд, воображение лавиной само явило мне законченную картину далекого грядущего. Увидел я себя старцем, седовласым, статным и кротким. Он живёт на краю села, близ леса, живёт один. Дом его прост, без излишеств, комнаты светлые, на стенах иконы. Он крепок телом, как и духом. Каждый день проводит в труде, а вечером в молитве. Каждый день к нему идут люди с душевными ранами и тревогами, он лечит их словом. За долгие годы он овладел мастерством высокой пробы – одной встречи с ним хватает человеку, чтобы освободиться от переживаний и научиться быть счастливым. А он сам достиг великой мудрости – он никогда не позволит себе судить о человеке в присутствие его, но более того, судить, когда его рядом нет. Он узнал, что всё, что мы думаем о другом человеке, не более, чем наши фантазии. Когда-то в молодости он еще себе мог позволить, сказать другу о другом человеке, насколько тот несчастен или счастлив. Сейчас пока не услышит из уст самого человека о своих бедах, он прочь отбрасывает все догадки, и только полностью погружается в боль собеседника, разделив ее как кусок хлеба. Порой он устает, но силы ему дают прогулки по опушке леса, силы он черпает из свежего воздуха и чистой колодезной воды. Порой он тоскует, что живет одиноко, что так за всю жизнь ни повстречал женщину, которая разделила бы его путь. Оглядываясь назад, в прошлое, он с удивлением, но не унынием, видит, что не было у него в его долгой и трудной жизни близости ни с одной женщиной. Никому он так и не сумел подарить всю нежность своего доброго сердца. Он оглядывается с печалью, но печаль эта светлая, тихая. Он часто спрашиваем внутри себя «почему?», и всякий раз приходит ответ, который делает сердце спокойным, а душу смиренной: его любовь была огромна, но тратил он ее до капли на других, страждущих людей, что для самого себя и не оставалось. В минуты покоя, когда его не посещают нуждающиеся в его помощи, он часто вспоминает о своей очень старой мечте,