Пролог. Каренина Анна. Роман Госин
их на время прекратился, и они оба, казалось, заслушались музыкой. Приезжая певица пела балладу Шуберта на слова Гёте «Лесной царь»:
Дитя, я пленился твоей красотой,
Неволей иль волей, а будешь ты мой!
Когда она кончила, Вронский встал.
– Куда вы? – спросила Шильтон.
– Прощайте.
– Ещё рано.
Он опять сел.
– Знаете ли, – сказал он с какою-то важностью, – я начинаю сходить с ума.
– Право?
– Кроме шуток.
– Я тоже схожу с ума. Вам это можно сказать, вы надо мною не будете смеяться. Вот уже несколько дней, как я слышу голос. Кто-то шепчет мне на ухо с утра до вечера. И как вы думаете – что? А то, что у князя Калужского я встречу того, кого ищу. Этот голос и сейчас мне говорит об этом. И так шибко, шибко – точно торопится… Несносно!..
Вронский побледнел. Но она этого не заметила.
– Вы, однако, не видите того, кто говорит? – спросила она рассеянно. – Нет? Но голос звонкий, резкий дискант.
– Когда же это началось? – спросил её граф.
– Признаться, не могу сказать. Но ведь это, право, презабавно! – сказала она, принуждённо улыбаясь.
– У вас кровь приливает к голове, и в ушах звенит. Или вы какие-нибудь снадобья пьёте неправильные. Вы пьёте снадобья на ночь?
– Нет-нет. Я пью только настоящий коньяк, понемногу. Научите, как мне избавиться от наваждения?
– Самое лучшее средство – обратиться к докторам, – сказал Вронский.
– У нас с вами общие советы друг другу, – прибавила она, взглянув с участием на его встревоженное лицо.
– Вы правы, – отвечал угрюмо Вронский. – Я непременно пойду.
Он встал и вышел. Она с удивлением посмотрела ему вслед. Потом Вронский вспомнил, как она стояла и смотрела на гроб с телом Карениной. В её глазах не было ни сочувствия, ни удивления, ни жалости. Ничего в них не было, кроме глубокого понимания ценности любой человеческой жизни.
ГЛАВА 7
Мысли о смерти на дуэли достаточно быстро оставили Вронского, поскольку он понял, что легко может найти её на войне. Но подходящей для этого войны пока не было. К тому же, ещё при жизни Карениной «для определения к статским делам» граф подал в отставку. Она была принята. Уход в отставку был связан с его желанием как-то решить проблему совместной жизни с Карениной, их дочерью и её сыном Серёжей.
Мальчик этот был главной помехой в их отношениях. Когда Вронский и Анна встречались в Петергофе на даче Карениных, они не позволяли себе говорить того, чего бы сын Карениных, Серёжа, не понял. Они не сговаривались об этом, но такое правило установилось само собою. Для них было бы оскорблением самих себя обманывать этого ребёнка. При нём они говорили между собой как обычные знакомые. Но несмотря на эту осторожность, Вронский часто видел устремлённый на него внимательный и недоумевающий взгляд ребенка. Серёжа проявлял к Вронскому то странную робость, то ласку, то