Тая. Иногда ты оказываешься в ненужное время в ненужном месте. Александр Лебедев
она давит в себе чувства, чтобы не делить их с Вероникой, потому что все-таки ревнует и не только к мужу. Ах, какие мы эгоистки. Не окажись рядом Вероники, все внимание непременно досталось бы Оле. Она бы находилась в центре, смеялась и кокетничала с командой, а в палатке прижималась к Пашиному плечу и всю ночь смотрела цветные сны, горячая как печка, посапывая и похрапывая». Чувство неоправданного альтруизма так захватило Веронику, что она открыла рот, чтобы сказать что-то хорошее или извиниться за свое невольное вторжение. Но возникший из ниоткуда студент крикнул:
– Москвичка! Ты ничего не потеряла? – он протягивал весло, очень глупо улыбаясь.
– Спасибо, Ганс, – ответила Вероника.
Она поняла, что пьяна. Но спирт тут ни при чем, а вот эйфория очень цветная и чистая. Студент действительно походил на Ганса. Серая каска, студенческие очки и спасательный жилет почему-то делали его похожим на немецкого танкиста. Он довольно прищурился, махнул веслом и через несколько секунд оказался впереди ката.
– Старайся повторять движения Доктора, – крикнул Кэп. – Просто макай весло в воду.
– Хорошо! – Вероника изогнулась, но Кэпа так и не увидела.
Ей показалось, что она согрелась, во всяком случае, дрожь прошла. Руки крепко сжимали алюминиевый шест, а движения становились уверенными и плавными.
– Ничего на свете лучше не-е-ту, – запел Паша на мотив «Бременских музыкантов».
– Чем отделать гопника касте-е-том, – присоединились Доктор и Лари.
– Мусоров отряды голубые, – пели все хором.
– Поцелуйте в жопу нас, родны-ы-е.
– По-целуйте в жопу нас, родны-ы-е.
* * *
Когда Вероника почувствовала под ногами твердую почву, ее зубы отплясывали танец с саблями. Она совершенно замерзла, ноги затекли от однообразной позы, а спину ломило, как после тяжелых физических упражнений. Девушка пьяно отплясывала на каменистом пляже, пытаясь снять каску. Когда она покончила со спасжилетом, группа уже вынесла из воды кат и распаковала гидромешки. Суета царила на небольшой каменистой отмели, и Вероника казалась себе самой бестолковой.
– Пойдем, – потянул ее за руку Кэп.
Вероника плохо воспринимала происходящее, поэтому подчинилась без особых капризов. Она подошла к расстеленному на камнях коврику и брошенному спальнику. Спальник был ее. Веронику слегка удивило, что кто-то мог копаться в ее вещах, но Кэп потянул за молнию гидрокостюма, и мысль запуталась в запахе прелой резины.
– Фу, какая вонища-а, – удивилась девушка.
– Так и должно быть.
Плечи Вероники обожгло ветром, а Кэп совершенно некстати стал растирать ее мокрым полотенцем. Очень скоро он поднял полуторалитровую бутылку и, набрав в ладонь жидкость, стал растирать ею тело девушки. Жидкость обожгла, но снова холодом, и, пока Кэп растирал кожу до тепла, Вероника скрючилась и жалобно пищала.
– Все.