Последний. Елена Александровна Асеева
и, кажется, стал забывать собственную кличку, порой не понятливо на меня поглядывая, ровно на что-то уже ставшее чуждым ему.
Потому, когда прошло семь дней после ухода брата и я окончательно понял, что он не вернется… Пропав, как когда-то папа… А может умерев, как мама. Я решил отправиться на хутор, в понимании, что сам… Один… В горах… Не смогу… И не просто умру от голода, а сойду с ума от горя и страха, когда Рекс вот так внезапно не пожелает вернуться на ночь, найдя себе новую семью или новый дом.
Для того, чтобы не потерять своего питомца и уйти на хутор вместе, я с утра одел ему на шею ошейник, прицепил поводок. Пес уже давно не ходил на поводке. Он и до этого не больно любил всякое сдерживание его свободы, а когда мы с ним покинули лачугу, дверь которой я едва успел закрыть, резко дернул меня вправо. Да с такой силой, не больно считаясь с моей слабостью и последними днями голодания, когда кроме ежевики и орехов, толком не удалось ничего съесть. Отчего я чуть было не свалился на спину, подскользнувшись на мокрой траве, да въехав в землю пятерней, едва удержавшись на ней, громко и сердито крикнул, стараясь совладать с собственным питомцом и призвать его к повиновению:
– Рекс! Стоять! Стоять, черт ты лохматый! – теперь я, прямо-таки, ругнулся, чувствуя как тягостно дернулось и точно надорвалось у меня, что-то в районе поясницы, а пальцы вошедшие в склизкую грязь болезненно заныли от соударения с чем-то более твердым. Я торопливо дернул поводок на себя, стараясь прервать его какой-то одурелый бег вниз в направлении балки, осаживая на месте. Рекс срыву остановился, врубившись передними лапами в землю и поджимая задние, точно в попытке присесть. Его голова свершила круговое движение, очевидно, намереваясь избавиться, таким образом, от ошейника, а из открытой пасти с вывалившимся розовым языком послышался сразу свистящий хрип и рык, может он желал меня съесть и переварить, но пока не решался. Он теперь повернул голову и все еще тяжко дыша, иногда посвистывая, уставился на меня своими голубыми глазами, крупными и такими умными, словно вопрошая, чего мне надо от него.
Я медленно, дабы все же не свалиться, переместился на корточки, выудив руку из лужи, и лишь после поднявшись на ноги, вновь дернул на себя поводок, подтягивая к себе Рекса. Он пусть и не хотя, но переступая сразу четырьмя лапами назад, придвинулся вплотную к моим ногам, продолжая вопросительно зыркать на меня снизу вверх.
– Мы пойдем в хутор, за Сашкой, – все-таки, ответил я на его немой вопрос, принявшись вытирать о штанину испачканные в грязи ладонь и пальцы. Оглядывая напоследок и сам полого идущий вниз к балке склон и расположенный в трех шагах низкий сруб, с такой же выровненной досчатой крышей. Сейчас смотрящий на меня и вовсе маленьким оконцем с почерневшим от грязи окошком, приткнувшийся одной своей стеной к пирамидальной красавице пихте, ветви которой располагаясь паралельно земле