Заплачено кровью. Трагические события первого года войны. Валерий Павлович Киселев
бутылки с горючкой остались.
Вольхин дал команду взводу на отход, быстро пересчитал своих глазами и пошел следом. Бежать было стыдно, хотя и есть приказ отходить. Только после разорвавшегося метрах в пятидесяти от него снаряда, поднявшего высоко вверх комья земли, Вольхин перешел на бег.
«А Урюпин?» – ожгло мозг Вольхина, когда он увидел, как четверо его бойцов, спотыкаясь, тащат на плащ-палатке раненого час назад Новикова. Валентин остановился на мгновение, но в сердцах махнул рукой и побежал дальше. «Ему теперь все равно, кто и как похоронит», – пытался успокоить себя Вольхин. Справа и слева то и дело попадались убитые в начале атаки, и Валентин заставил себя не думать о погибшем Урюпине, труп которого они оставили немцам. «А что скажут ребята? Мог же я распорядиться похоронить его, пока было время…» – сверлила голову мысль.
Капитан Шапошников, с первых минут атаки полка постоянно державший связь с батальонами и только изредка выходивший на опушку леса, чтобы собственными глазами посмотреть на ход боя, скоро по характеру докладов комбатов, да и по тому, что видел сам, стал понимать, что их успех временный. Батальоны расходились в стороны, промежутки между ними увеличивались, и даже без бинокля было видно, что бой за село явно затягивается. Он не слышал разговора Малинова с Московским, но, вернувшись в блиндаж, по лицу командира полка понял, что обстановка резко изменилась к худшему.
Связи с батальонами Леоненко и Московского уже не было, лейтенант Денисенко, начальник связи полка, встретив Шапошникова у входа в блиндаж, сказал, что батальоны получили приказ командира полка на отход, связисты сматывают провода. Шапошникову стало неприятно, что всего за несколько минут, пока он с опушки наблюдал в бинокль за действиями батальонов, обстановка круто изменилась, а он ничего об этом не знает, и что командир полка принял решение отходить, не посоветовавшись с ним.
– Московского и Леоненко атакуют крупные силы противника, Александр Васильевич. Я дал приказ отойти на исходный, – услышал сзади Шапошников неуверенный голос Малинова.
Впереди, у наблюдательного пункта полка, разорвалось несколько снарядов, один из них с громким треском переломил пополам большую сосну.
Шапошников вышел из блиндажа и с опушки леса снова стал наблюдать за полем боя. Видно было не все, только часть батальона Леоненко, но и из той картины, что он увидел, было ясно: утренняя атака сорвалась. Через ржаное с черными проплешинами поле бежали к лесу цепочки и сбившиеся в группы бойцы, следом за ними ползли танки. Шапошников, быстро переводя бинокль слева направо, насчитал их восемь, но отметил про себя, что идут не густо, с интервалами между машинами в среднем около ста пятидесяти метров. За танками бежала довольно редкая цепочка автоматчиков.
«Ничего, отобьемся», – подумал Шапошников и спросил стоявшего рядом старшего лейтенанта Меркулова, начальника артиллерии полка:
– Где батарея Терещенко? Почему не ведет огонь?
– Только что