Черная стезя. Михаил Александрович Каюрин
коммунизма». Словно огромная метла тогда прошлась по амбарам крестьян. Продотряды, созданные из рабочих Луганска, зверствовали, выскребая зерно до блеска досок.
Лето 1921 года было засушливым, зерновые сгорели. Урожай составил лишь небольшую часть от обычного, и даже эти крохи крестьянам не удалось отстоять.
Зимой начался голод, и многие семьи не выжили, умерли от истощения. Семья Стешко чудом избежала такой участи. Семейство спас дед Трифон. Ему случайно удалось подслушать разговор одного из членов продотряда о готовящейся облаве.
Всю ночь дед с Марком рыли глубокую яму в углу коровника. Загрузив туда более половины запасов зерна, они закидали яму соломой, присыпали метровым слоем земли и навалили сверху большую кучу навоза. Потом тщательно убрали все следы своей работы. Остатки зерна оставили лежать на видном месте.
Наутро к ним нагрянули активисты. Они располагали сведениями о примерном количестве зерна и муки каждого единоличника.
– Що таке!? Де решта!? – выкатив круглые глаза с красными прожилками, в негодовании спросил старший отряда, мужик лет сорока с мясистым лицом и усами Тараса Бульбы. – Чи ми не знаемо, скильки мае бути? Куди сховав!? Говори! *
– Всё здесь, – не моргнув глазом, с вызовом заявил Марк.
– Та нэхай вин не бреше! – пискляво выкрикнул известный лентяй и побирушка Олесь Кряка, зачисленный недавно в комитет бедноты.
– Вин ще скаже вам зараз, що воны уси голи, и йисты им немае ничого. Не слухайте кулака. **
– Сховали хлиб от совитской власти, сукины диты, прикинулиси биднотою? – старший отряда с ненавистью и презрением посмотрел на деда Трифона. – Мабуть, ты скаже, идэ зирно сховав?
– Не трогайте деда, он ничего не знает. Я хозяин дома, с меня и спрашивайте.
– Хо! – удивился старший. – А ты чого по-русски балакаешь? Москаль, чи що?
– Я говорю с вами языком Ленина! – со снисходительной усмешкой проговорил Марк. – А вы, кстати, даже не представились и документ на право обыска не предъявили, хотя обязаны это сделать, поскольку политика военного коммунизма закончилась. Сам Владимир Ильич Ленин сказал это народу.
Лицо старшего исказилось до неузнаваемости, по нему прокатилась судорога. Мясистые щёки мелко затряслись, ноздри раздулись, как у носорога, а толстые губы поползли в сторону. Остекленевшие глаза упёрлись в лицо Марка. С шумом заглатывая воздух через широко открытый рот, словно его горло перехватил спазм, он на время потерял дар речи. Потом, преодолев охватившее его оцепенение от неслыханной дерзости, схватил Марка за грудь, крикнул ему в лицо:
– Ты что сказал!? Повтори!!
Марк неуловимым рывком сбросил с себя руки старшего активиста, отступил на шаг.
– Я попросил вас представиться и показать документ на обыск, -спокойно повторил он. – Политика военного коммунизма возможна только при наличии излишек. В нашей семье таковых нет, всё зерно у вас перед глазами. Это на прокорм семьи и на посев в следующем году.