Смертью храбрых. Александр Сергеевич Долгирев
со своими прижались к земле. Мне уже тогда стало понятно, что атаку нужно сворачивать, поэтому я прополз к ним и дал приказ об отступлении.
– Каковы были ваши потери?
– Трое убитыми, четыре или пять раненых, один серьезно – через десять минут он умер. Потеряли один пулемет и его расчет убитыми…
***
– … Таким образом, к десяти часам утра вы восемь раз пытались взять штурмом позицию бошей и всякий раз вынуждены были отступить.
Лануа не столько спрашивал, сколько проверял себя. Допрос длился уже больше двух часов и Огюстен боялся, что мог упустить какие-то детали. Капитан понуро кивнул. Лануа прекрасно его понимал – Мишо все делал по науке, основательно, пробовал разные способы, менял время пауз между атаками, чтобы застать бошей врасплох, но все было впустую – к утру окоп так и оставался занят немцами, а вторая рота понесла тяжелейшие потери.
– Вы упоминали, что полковник обещал отправлять к вам курьера каждые три часа. Курьеры не сообщали вам о перемирии?
– Нет. На самом деле, за ночь был только один курьер от полковника.
– Почему?
– Не могу знать, господин коммандан.
– В какое время он пришел?
– Часа в три ночи.
«Три плюс три равно шесть. В шесть в штабе полка вполне могли уже знать о перемирии. Либо о второй роте на радостях все позабыли, либо…» – Огюстен остановил свои мысли, готовые повернуть в сторону предположения о том, что полковник Борель специально оставил капитана и его людей в неведении.
– Что он вам сообщил?
– Сказал, что полковник приказывает продолжать атаку и расспросил о нашем положении. Я рассказал ему, что в строю осталось шестьдесят два человека, попросил организовать эвакуацию раненых или хотя бы прислать к нам санитара – к тому моменту у нас было пятеро тяжелораненых, а еще человек пятнадцать-семнадцать были ранены легко, разумеется, если не считать синяков, ссадин, царапин и разрывов от проволоки.
– Вы запрашивали у полковника приказ прекратить атаку?
– Нет.
– Если вы говорите, что было около трех часов ночи, значит, это было между третьей и четвертой вашими атаками. Тогда же была немецкая контратака. Она была до или после прихода курьера?
– Почти сразу как он отбыл.
– Расскажите о ней подробней.
Огюстен не хотел перебивать рассказ Мишо, поэтому не стал расспрашивать его о подробностях атаки бошей, а сам капитан о ней лишь упомянул. Мишо взял в руки давно опустевшую бутылку, потряс в воздухе и с расстроенным выражением на лице поставил на стол. После этого он откинулся к стене, и его лицо скрылось от взгляда коммандана в тени.
– Они упали на нас совершенно неожиданно. В прошлой атаке мы завязали бой уже в траншеях, смогли прорваться почти к самому пулеметному гнезду – чертов пулемет сидел всем нам поперек глотки. Мы почти их дожали. Бошей осталось то человек двадцать, ну двадцать пять от силы, а учитывая, что они почти не вели ружейного огня – скорее всего с патронами у них