Делать детей с французом. Дарья Мийе
раскрыв рот. И даже мечтать о них непозволительно, потому что беременные женщины ничего, кроме жалости, вызвать не способны.
Мне даже не пришло в голову спросить, умеет ли Серёжа заваривать чай. Он флиртовал так легко и уверенно, как будто не замечал моих сферических форм. Если так и дальше пойдёт, то вечером мы окажемся под одним одеялом, и скрыть «интересное положение» в графстве Суссекс уже не удастся – решила я и навела фокус на свой живот, чтобы сразу расставить все точки над i. Сергей озадаченно моргнул: похоже, он и впрямь не придал этому значения.
***
Настоящая английская леди не жестикулирует, не повышает голос, ловко разделывает приборами костлявую рыбу и может поддержать разговор о политике так, что никто не догадается, за кого она голосует. Всё это только после того, как ее спросят, конечно.
Мне есть чему поучиться у английской леди. Некоторые ездят в индийские ашрамы, некоторые набиваются на постой в тибетский монастырь, некоторые, чтобы испытать себя, поступают в Почетный легион Франции, а я рассчитывала пройти экспресс-курс самосовершенствования за время подготовки этого материала. Ну и главное: понять, так ли страшен пансион, как его малюют. Ведь мы всё время грозимся отдать в него Кьяру.
Будущих английских леди растят в изолированных от внешнего мира школах-пансионах. Католическая школа Святой Терезы – классический пример раздельного обучения. Её административное сердце бьется в стенах добротного викторианского особняка с камином, зеркалами, торшерами и креслицами, обитыми шёлком. На месте подсобных помещений бывшего аристократического поместья выросли павильоны для классов и рекреаций: бассейн с тренажёрным залом, просторная кухня для занятий «наукой еды», музыкальная студия, художественная мастерская, домик, где ученицы собираются после занятий готовить домашние задания.
Мы с Серёжей ожидали, что наш приезд сюда будет подобен вторжению миледи в Бетюнский монастырь. Наглая журналистка из развращённого Парижа, да ещё беременная, и красавец фотограф из дикой Москвы, да ещё бывавший в горячих точках, – есть чем взбудоражить невинные создания. К тому же мы знали, что будущее за нами, за либералами – за смешанными школами, за социальными лифтами и за исключением закона божьего из школьной программы. Я садилась ужинать в компании завуча, директрисы и примерных учениц с убеждённостью, что сейчас всех здесь научу жить сообразно веку. Но в тайне надеясь, что меня сумеют обратить в новую педагогическую веру. Мне все время казалось, что я недодаю Кьяре чего-то важного, но чего именно, понять я не могла. Самоконтроля? Способности воспринимать новое? Уважения к авторитетам? Терпимости к ближнему? Терпимости к себе?
– То, что мы называемся католической школой, указывает лишь на дисциплину и моральные принципы, которые мы прививаем девочкам, а не на религиозность, – этой ладной фразой из пресс-релиза директриса сразу же отмела мои