Три напрасных года. Анатолий Агарков
полки, а её хозяин (Вовка Постовалов) возвестил:
– Вставай, братан, рубать будем.
Глянул на столик внизу. Всё, что там было выставлено, мне, конечно, понравилось, а запах просто с ума сводил, но….
– Всё, что могу добавить к сервировке, это сигареты.
– Добавляй! – махнул рукой Захар (Сашка Захаров), единственный курящий в этой компании.
Я спустился вниз и наелся до отвала, как давно не трапезничал в беспокойной (если не сказать, бесприютной) своей студенческой жизни. Потом мы с Захаром покурили в тамбуре, и все дружно присели на спину – завязывать жирок. Жить, как говорится, хорошо. Но…. С соседней средней полки подал голос Постовалов, а для убедительности ещё постучал кулаком по моей:
– Э-эй! Не спать. С тебя история. Зря, что ль кормили? Расскажи что-нибудь.
Подумал – справедливо. Посмотрел в окно.
– Что вам рассказать?
Мелькнул освещённый перрон Еманжелинского вокзала.
– А вот слушайте….
Это случилось примерно год назад. Ехал с картошки – документов полные карманы (от паспорта до зачётки), а денег ни копья. Контроль – подловили, высадили. На вокзале в линейном посту оформили протокол. Главное – не соврёшь.
– И что теперь делать? – спрашиваю.
Мусор в лейтенантских погонах:
– Ждёшь следующую секцию, садишься с протоколом. А потом заплатишь штраф и проезд. Не оплатишь – в институт сообщим. Ясно?
Куда ясней. Сижу на лавочке у вокзала, жду электричку. Подходит паренёк. Не помню: я ли у него стрельнул сигаретку, он ли у меня. Разговорились. Он, оказывается, только-только демобилизовался. Девчонка любимая его ждала, два года письма слала, а под приказ замуж засуетилась. Вот на свадьбу он и прикатил в деревню Еманжелинку. Сам-то троицкий, городской. Да только никому не стал он здесь нужен – вытолкали за порог. Выслушал я его, посочувствовал, на том и расстались. Час сижу, другой проходит. Электричку для меня объявили. Тут и дембель свежепознакомленный появился – несётся на всех парах. А за ним – мама дорогая! – толпа пьяных мужиков. Должно быть, любовью раненое сердце вновь на свадьбу его затащило, ну а там, понятно – все уже разогрелись до нужной кондиции.
Срубили его в шагах двух от меня. Он ручонку тянет:
– Помоги, друг.
Какой, помоги! Свои бы проблемы решить – вон электричка подошла. Но меня никто не спрашивал – на чьей ты, парень, стороне? Засвистели, замелькали кулаки – бац! бац! Я и окривел сразу на один глаз. Но другим-то вижу. Нет, сам себе говорю, не для того меня с электрички ссадили, чтобы пьяные мужики в на еманжелинском вокзале до смерти забили. Сумкой прикрываюсь, одному как засадил в дыхалку ногой. Смотрю – крючится у лавочки. Другой вообще – кульбит через неё и застрял в кустах надолго. А мне же домой надо. Рванул к электричке. Только сглупил малость: мне бы через пути и прямо к дверям открытым, а я по дорожке…. Ну и выскочил на середину вагона. А там – ни