Калейдоскоп. Роман. Тамара Королёва
Фаина Раневская или нет, как Алиса Фрейндлих, Платону Андреевичу она очень нравится, – добавила девушка. – Мое имя будет на афишах, и он наконец полюбит меня, женится и… – на этом Ритина фантазия оборвалась.
– Родишь детей, наденешь халат, тапочки и будешь варить кашу в кухне, – закончила за нее подруга.
– Недобрая ты, Люба.
– Я-то как раз тебе добра желаю. – Любаша вздохнула. – А ты просто влюбленная дурочка.
– А ты похожа на мою бабушку, когда она ворчит. Но я тебя люблю, – последнюю фразу Рита пропела и обняла подругу. – Ты мне лучше скажи, чем у вас спор закончился?
– Да там уже не понятно, все так орали. Кто о том, что Каренина безнравственная женщина, другие, что Вронский – предатель, а Каренин – мученик. Винегрет, короче.
– А ты?
– Я считаю, что это был логичный конец, Анне больше нечего было делать, только под поезд. – Любаша поправила очки.
– А я думаю… – Рита на секунду задумалась. – Она искала свободу, а свобода была для нее в другом мире.
– В каком другом мире? – произнесла Люба в недоумении.
– Может и Лев Толстой думал о свободе. – Рита сделала паузу. – Но скорее все- таки – любовь.
– К кому?
– Смешная, конечно к Вронскому. Всё, диспут окончен. Не хочу больше думать про Анну Каренину, хочу мечтать об актрисе Маргарите Беловой.
– Звучит, – одобрила Любаша. – А я буду писать пьесы для тебя, – добавила она, мечтательно глядя в окно, где мальчишки все так же пинали мяч, стараясь попасть в импровизированные ворота.
После новогодних каникул Платон Андреевич предложил поставить «Цыган». На ближайший понедельник была назначена читка. Рита волновалась, как перед контрольной. Всю неделю она ходила с томиком Пушкина и самозабвенно читала «Цыган». За всех подряд, но больше всего она хотела получить роль Земфиры. Любаша энтузиазма не разделяла:
– Ну какая из тебя Земфира? – она отошла чуть в сторону, критически оглядывая подругу. – Земфира – цыганка. Ты вот можешь так плечами трясти? – Люба подняла голову, выпрямила спину, и ее плечи завибрировали, как будто по ним пробежал электрический заряд.
– При чем здесь это? Главное, что я чувствую себя Земфирой. – Рита замолчала.
– Ладно, тряска не аргумент, но ты на цыганку вообще не похожа. Блондинка, да и формы, больше на Царевну Лебедь похожа, – протянула Любаша.
– А ты – на ученую сову. – В голосе Риты послышалась обида. – А по-твоему, кому Платоша отдаст роль?
– Может, Шоховой? Она внешне подходит.
– Вот именно, внешне. Земфирой буду я, – твердо произнесла Рита.
Накануне читки Рите приснился сон, что она на сцене, из зала на нее смотрит Платон Андреевич и что-то шепчет, а Рита стоит и молчит. Она не помнит слов. Из темноты зала ей начинают подсказывать, шепот переходит в гул, Рита – молчит. Она проснулась, в горле пересохло, сердце колотилось. Она протянула руку и нащупала гладкую поверхность книги, томик Пушкина лежал рядом с подушкой,