Полночный соблазн. Анна Кэмпбелл
вещей не менялось. Отца устраивали ее работы и растущий опыт, а любое упоминание о самостоятельности раздражало. Когда Дженевив достигла совершеннолетия, он и вовсе стал обижаться на ее просьбы об отдельных исследованиях.
Обида на несправедливость отца росла и сгущалась, словно туча, грозя вылиться в семейный скандал. Но все изменилось, когда в руки Дженевив попала подвеска Хармзуортов – наследство леди Беллфилд. Возможность обрести независимость и собственную известность в науке забрезжила на горизонте. Дженевив прекратила упрекать отца и затаилась.
Однако как бы ни хотелось ей быть твердой в намерениях и жесткой в расчетах, червячок сомнений точил ее изнутри. Сможет ли она оставить отца, отказаться работать с ним, практически предать? Как бы ни злилась Дженевив на викария, она любила его всем сердцем. Но ей так нужны независимость и возможность заниматься любимым делом!
И как мистер Эванс с такой легкостью распознал ее стиль? За учтивыми манерами и сладкими речами, похоже, скрывался острый ум, хотя мистер Эванс и не производил впечатления интеллектуала. Такая прозорливость делала гостю честь, но еще больше настораживала девушку.
Почему, ну почему Дженевив так легко признала его правоту? Она ведь могла отрицать свою причастность к работам отца, могла возмутиться самой мысли, что викарий выдает ее труды за свои. Неужели понимающая улыбка и мягкий взгляд мистера Эванса ввели ее в заблуждение и внушили ложное чувство доверия?
Дженевив с силой вонзила иглу в ткань.
Она пыталась поговорить с отцом и тетей Люси о том, что проживание гостя под их крышей нелепо и почти их компрометирует. Мистер Эванс вполне мог приезжать к обеду и уезжать после ужина. Но все, чего она добилась, это недовольство викария и обвинение тетей Люси в том, что девушка просто ревнует к тому вниманию, которым так щедро осыпают гостя домочадцы. Предположение было тем более смешным, что Дженевив всем сердцем мечтала о свободе.
– А ваш розовый слон заметно вырос, – раздалось над ее ухом. Она вздрогнула и подняла голову. Стоявший рядом Кристофер Эванс указывал пальцем на ее бесталанную вышивку. Очевидно, он оставил карточную игру, чтобы уделить ей свое назойливое внимание.
Сириус с грохотом рухнул у ног хозяина. Пес нравился девушке, и она тотчас почесала его за ухом.
– Вы прекрасно знаете, что это пионы, – холодно заметила Дженевив. Ей хотелось вести себя как можно более отстраненно после разговора с мистером Эвансом утром в кабинете.
До тети Люси, видимо, донесся ее голос, поскольку пожилая леди неодобрительно покачала головой.
Мистер Эванс не смутился.
– Я думал, вы пошутили в тот раз. На вышивке все точнее проступают очертания слона.
– Розового?
– Слон чем-то смущен. – Кристофер Эванс одарил ее белозубой улыбкой.
– Это звучит оскорбительно, милорд, – процедила Дженевив и принялась раздраженно тыкать иглой в ткань.
В этот момент гость рассмеялся, и от его