Долгий путь скомороха. Книга 2. Софья Орех
дурни-то! В первую очередь-то и надобно было лекаря позвать после удара-то. Глядишь и выжила бы схимница-то ваша. А так – готовьтесь отпевать, – махнул он рукой, пригибаясь, и выходя из кельи, добавил: – Даже я про то знаю.
Келейница Ефросинья, молча, посмотрела ему вслед и собралась выходить из кельи, чтобы найти себе замену на время ухода к писарю дьяка Лаврентия. Неожиданно шумное дыхание за её спиной прекратилось. Она быстро развернулась и подбежала к постели. На неё в упор смотрели какие-то стеклянные глаза схимницы Серафимы.
– П-п-ом-м-ираю я, Ф-ф-рось-ка, – едва слышным придушенным голосом, задыхаясь и запинаясь, прошептала она. – Ус-спею ли с-сказать?.. С-скажи ему …ч-что…н-нет в т-т-ом… м-м-оей в-вины… А г-глаза-то у н-него м-ма-т-терины… Я-я…с-сра-зу при-з-знала…
– В чём вина твоя, матушка? – припав ухом к лицу умирающей, рыдающим голосом спросила келейница Ефросинья. – И кому передать-то, матушка? Ты же так и не назвала – кому передать.
В ответ на это лицо схимницы Серафимы страшно перекосило, на губах запузырилась пена, глаза закатились. Сделав три судорожных, поверхностных вздоха, она замолчала навсегда. В келье наступила звенящая тишина, и было слышно только, как в слюдяное окошко бьётся неизвестно откуда взявшаяся маленькая мушка.
Глава 8
– Что там, Теодорка? – шёпотом взволнованно накинулись на мальчишку потешники. Разодетые в костюмы итальянских скоморохов, они ожидали в специально выделенной для них комнатушке приглашения для выступления перед самим Великим государем и его высоким гостем – посланцем папы римского. В соседних комнатушках также толпились певцы, танцоры, музыканты. Но по приказу опричников, охранявших царские покои, везде царила тишина. Разговаривать можно было только шёпотом. В каждой комнатушке стояли массивные, деревянные столы с бочонками воды, кваса, тяжелые серебряные подносы, заставленные пирогами, кусками отварного мяса, жареной рыбы, пареной репы и брюквы. Куски колотого сахара переливались всеми цветами радуги в отсвете горевших в большом количестве белых, толстых свечей. Разноцветные сахарные петушки на палочках мирно соседствовали с разноцветной россыпью разнообразных лесных ягод.
– Ой, едва мимо охраны-то я и проскочил, – запыхавшись, стал торопливо шёпотом рассказывать мальчишка, одетый как все они, в разноцветный костюм итальянского скомороха. – Кругом понаставили этих царских опричников с саблями в руках. Грозные такие – ни разу мне не улыбнулись. Шугают всех только почём зря…
– А я тебе и говорил, что не стоит лишний раз в таких местах высовываться, – с досадой произнёс шёпотом Ратмир. Он сидел немного в стороне, в маске Арлекино, намертво приклеенной к его лицу яичным белком. Ратмир должен был быть уверен, что маска ни при каких обстоятельствах не слетит с его лица. На неподвижном белом картонном лице живо блестели только его серые с тёмным ободком густых ресниц глаза. Ратмир озабоченно посмотрел на Теодорку. – Ну, говори уж, раз всё равно там побывал.
– Ага… так вот, в самом большом зале я не смог побывать.