Хранитель пограничной крепости. Ольга Голотвина
ловко орудовал удавкой голорукий палач…
Полна соблазнов и чудес была и Ярмарочная площадь, шумная, разноязыкая. Кружили голову запахи пряностей с далеких островов, ласкали взор пушистые наррабанские ковры и переливы шелковых и атласных тканей, забавляла разноголосая брань и отчаянная торговля, когда со стороны казалось, что покупатель выкладывает последнюю монету, а торговца только вещь, которую он сейчас продает, может спасти от разорения… Особенно привлекали мальчишек солидные, тихие ювелирные лавки. Нет, не из-за драгоценностей, ведь ни один ювелир не стал бы раскладывать свой товар перед уличными ребятишками. Детей притягивало другое: за порогом каждой лавки, у распахнутых дверей дремал вывезенный из Ксуранга пес удивительной породы. Громадные мощные звери, черные с рыжими подпалинами, лежали, положив на лапы тяжелую квадратную морду с отвисшими складками губ, казалось, спали… но это только казалось!.. Манил ребятишек и Сытный ряд, особенно тот его конец, где продавались сласти. Тут счет шел на медяки, тут и ребятишки были желанными покупателями. Торговцы здесь были веселыми, приветливыми, сыпали прибаутками. За мелкую монетку они отхватывали ножом большую плитку загустевшей смеси меда, ягодного сока, муки и лесных орехов. Или обмакивали свежую лепешку в золотистый кленовый сироп. Или высыпали в подставленные грязные ладошки пригоршню сушеных кусочков фруктов, что растут на островах.
Кое-кто из подростков подворовывал в рядах по мелочи, но Орешек ни разу не тронул кошелька на чужом поясе… да что там – даже лепешки не цапнул на бегу. Любой мальчишка из их ватаги, попадись он в первый раз, получил бы от стражников без судебного разбирательства хорошую трепку, да и дело с концом. Ну, отволокли бы домой, там еще родители бы добавили. Серьезные неприятности начинались, когда воришку ловили вторично. Другое дело – он, Орешек. За преступление раба отвечает хозяин, а беды для Илларни мальчик не хотел.
Больше ничем не выделялся он среди сверстников. Щенята, барахтающиеся в общей куче, не разбираются, кто из них какой породы. Орешек рос крепким, смелым парнишкой, не рвался командовать, но и в обиду себя не давал.
Так текли год за годом – грязные, зеленые, долгожданные весны, жаркие до звона в воздухе летние месяцы, щедрая и добрая осенняя пора, зимы, загонявшие ребят в дома, к теплым очагам… и самый любимый, сказочный, волшебный месяц Осколок, в котором было не сорок дней, как в любом другом месяце, а всего пять. Осколок будоражил опасностью, скрытой недоброй тайной: в эти дни сильнее всего были слуги Хозяйки Зла, и горожане, даже знатные, надевали плащи наизнанку и мазали сажей лица, чтобы нечисть не узнала их. Завершался Осколок самой длинной ночью в году, и до рассвета на улицах горели костры, и никто не сидел под крышей, а наутро горожане облегченно вздыхали: все, начался новый год…
А как любил Орешек долгие вечера, когда в башне собирались гости и вели мудрые беседы! Вино гости приносили с собой, хозяин не обижался. Мудрость помогала