Скрываясь от гуронов. Нина Запольская
А ирокезы – не утки, в воде не плещутся.
После этого он отвернулся от проводника и застыл с отсутствующим взглядом. Корли не стал с ним спорить и пошёл к реке один.
После купания быстро собрались и опять погрузились в каноэ. Речушка, по которой они теперь плыли, была совсем маленькая, неспешная. Тёмные воды её, цветом похожие на ирландское пиво, стояли в змеящемся русле почти неподвижно. Река так неторопливо отдавала себя озеру, что сквайр подумал, что просто озеро запустило своё извилистое щупальце в лес, чтобы попить неразбавленных ягодных соков. По берегам реки лежали огромные комли деревьев, похожие на замерших пауков с растопыренными лапами, готовых ожить в любую минуту по неслышному приказу. Самих стволов упавших деревьев не было видно. Берестяные лодки шли очень легко и почти не протекали, хотя ноги сквайр уже замочил. Немного подумав, он решил разуться по примеру Индейца Корли и Райвенука.
К вечеру нашли место для привала на берегу озера. Матросы занялись обустройством лагеря и ощипыванием гусей, которых настреляли днём, а доктор Легг и мистер Трелони пошли к воде и скоро оказались на маленькой песчаной косе, омываемой с одной стороны водами озера.
Мистер Трелони ахнул, и даже доктор не смог скрыть своего восхищения, когда перед ними вдруг открылась картина, созданная самой природой и нигде не исправленная рукой человека. Перед ними лежало пространство тихой и прозрачной воды на милю в длину и на полмили в ширину. Берега озера были неправильной формы: береговые мысы, вдававшиеся в водную гладь – с одной стороны, и извилистые маленькие бухты – с другой. Было время отлива и по обнажившемуся илу ходили, гогоча, птицы и выбирали из ила водоросли и личинок. В северной части озера стояла тёмная гора, имевшая пологие и ровные скаты и в лучах заходящего солнца очень похожая на перевёрнутый киль корабля. Над водой, трубно перекликаясь, летели жирные гуси.
– Удивительно хороший вечер для купания, – сказал мистер Трелони доктору, начиная раздеваться.
Доктор Легг только улыбнулся в ответ и последовал его примеру.
Искупавшись, довольный доктор оставил сквайра одного любоваться красотами пейзажа, а сам пошёл от озера с полотенцем на плече. Рубашку он нёс в руке, беззаботно помахивая её. Доктор улыбался – вечер, и правда, был удивительно хорош. Ближе к лагерю ему встретился индеец Райвенук. Индеец скользнул взглядом по обнажённой груди доктора, и тот заметил, как глаза у индейца расширились.
Доктор покосился на свою грудь и плечи, на которых, как какая-то чудовищная, непристойная татуировка перекручивались извилистые и неровные линии шрамов, нахмурился, досадуя на себя, и поспешил натянуть рубашку на своё ещё влажное тело.
У костра вовсю шло приготовление к ужину. После ужина все ждали чай, который почему-то сегодня долго не закипал, и тихо, устало переговаривались друг с другом. Потом матрос снял закипевший чайник с огня и поставил его на ковёр из опавшей сосновой хвои, на которой все сидели, и она вдруг волшебно запахла, и это было так приятно, что доктор, вдохнув полной грудью,